Мне уже приходилось писать о том, что, наряду со знаменитыми и решительно всем известными героями изучения и освоения Арктики – Нансеном, Амундсеном, Седовым, «папанинцами» и «челюскинцами» – огромный вклад в это дело внесли исследователи и первопроходцы, чьи имена и судьбы не привлекали внимания журналистов и популяризаторов. Однако без их самоотверженного и зачастую весьма опасного труда наши знания об Арктике, её природе и ресурсах, были бы очень неполны. Если мы говорим об учёных – зоологах, ботаниках, географах, геологах, метеорологах – принимавших участие в полярных экспедициях прошлого, то большинство из них сейчас забыто или помнят о них только узкие специалисты. Их удел – быть рядовыми «работниками науки», о которых не пишут научно-популярных книг и не снимают фильмов. Историки тоже не баловали их вниманием. Об этом хорошо написал петербургский зоолог Игорь Доронин:

«В советские годы внимание историков науки было сконцентрировано преимущественно лишь на немногих “самых выдающихся” учёных, заслуживших одобрение государственной идеологической машины. Память же о прочих сотнях и тысячах (далеко не всегда рядовых) тружениках науки была зафиксирована в лучшем случае в кратких некрологах и юбилейных статьях».

Об одном из таких основательно забытых (до недавнего времени) «малых» героев изучения Арктики, зоологе Григории Петровиче Горбунове, мне бы и хотелось рассказать читателям сайта.

До сравнительно недавнего времени почти все печатные биографические сведения о Григории Петровиче ограничивались коротким некрологом, опубликованным в 1947 году журналом «Природа». Восстановлением вех жизненного пути Г.П. Горбунова много занимался петербургский зоолог и историк науки А.В. Смирнов, благодаря которому биография этого исследователя сейчас известна достаточно подробно. Он изучил не только опубликованные работы своего героя, но и архивные документы. К сожалению, за единственным исключением, статьи А.В. Смирнова, посвящённые Г.П Горбунову, вышли в очень малотиражных изданиях, рассчитанных на аудиторию профессиональных морских биологов.

Основная часть биографических данных, представленных ниже, взята именно из этих малодоступных широкому читателю публикаций. Но есть и ещё один источник сведений о Горбунове – его собственные работы, позволяющие составить представление о нем и как об учёном и как о человеке. Список печатных трудов Г.П. Горбунова короток, в нем всего двадцать три названия (не считая мелких заметок и тезисов), из которых четыре вышли уже после смерти автора. Часть до сих пор остаётся в рукописях. Причины понятны. Постоянное участие в арктических экспедициях, частая – и порой вынужденная – смена места работы, объективные сложности с изданием научных работ в довоенное время. Всё это не способствовало высокой авторской «плодовитости». Но зато почти каждая из его крупных работ, чему бы она ни была посвящена – птицам, иглокожим или моллюскам – стала весомым вкладом в науку, стоящим доброго десятка легковесных публикаций, которыми так богато наше время.

Горбунов был одним из миллионов наших соотечественников, на судьбе которых в полной мере отразились трагические годы российской истории: революция, Гражданская война, репрессии, Ленинградская блокада, одной из жертв которой он стал (Горбунов умер 14 февраля 1942 года в Вологде по пути в эвакуацию). Судьба его семьи, его братьев, тоже очень характерна. Один, Александр, участвует в Гражданской войне на стороне белых, воюя в армии Врангеля. Брат Андрей – «за красных» (убит белыми в Геленджике). К большевикам примкнул и брат Николай, химик по образованию. Ему удалось сделать блестящую карьеру при новой власти. Одно время он был секретарём Совнаркома и личным секретарём Ленина. В последующие пятнадцать лет занимал много высоких и ответственных должностей, был избран академиком, а потом, на пике репрессий, осуждён и расстрелян. Впрочем, одно из «детищ» Николая Горбунова просуществовало долго и пережило своего создателя – именно он является одним из инициаторов создания печально знаменитого «Соловецкого лагеря принудительных работ» – прообраза всей будущей лагерной системы ГУЛАГа (впрочем, это уже совсем другая история, не связанная с темой моего очерка). 

Григорий Петрович в описании его биографов предстаёт как человек, не мыслящий себя без Арктики, без полярных путешествий и исследований. Он вырос в довольно обеспеченной и благополучной семье (его отец был директором крупной бумажной фабрики), получил отличное образование, закончив естественное отделение физико-математического факультета Петроградского университета. В студенческие годы он интересовался в основном орнитологией и совершил несколько научных поездок на Кавказ, в Архангельскую и Олонецкую губернии. Всё изменилось в 1915 году, когда Горбунов впервые оказывается в Заполярье – на Мурмане. Он был на всю жизнь покорён Арктикой, просто «заболел» ею. Вот короткий и неполный перечень его полярных путешествий.

• 1923-1924 гг. Экспедиция на Новую Землю. Горбунов занимается изучением птичьих базаров и одновременно – планктона пресных водоёмов.
• 1926 г. Экспедиция на западный Мурман.
• 1927 г. Плавание по Баренцеву морю и работы на Новой Земле.
• 1928 г. Исследование озёр Мурмана.
• 1929 г. Участие в высокоширотной экспедиции на Землю Франца-Иосифа.
• 1930 г. Снова Земля Франца-Иосифа, Новая Земля и плавание по северной части Карского моря.
• 1931 г. Изучение донных животных южной части Карского моря.
• 1933 г. Экспедиция в Карское море на ледоколе «Александр Сибиряков».
• 1935-1938 гг. Несколько высокоширотных экспедиций на ледокольном пароходе «Садко» (северные районы Гренландского, Баренцева и Карского морей и прилегающие участки Полярного бассейна, а также море Лаптевых, Новосибирское мелководье и ряд других районов Северного Ледовитого океана).

С 1924 года Горбунов работает в ленинградском Институте по изучению Севера и занимается в основном птицами Арктики, обследует птичьи базары и промыслы птиц и яиц на Новой Земле. Постепенно его научные интересы смещаются в совершенно другую область, и в 1930-е гг. Горбунов становится знатоком арктического морского бентоса – сообщества животных, обитающих на дне полярных морей. Он занимается такими разными группами беспозвоночных, как десятиногие раки, двустворчатые моллюски, иглокожие.

В наши дни, когда в зоологии царит узкая специализация в исследованиях, такое разнообразие научных интересов трудно себе представить. Но это вовсе не было метанием от одной группы животных к другой в поисках чего бы поинтереснее. Г.П. Горбунов детально вникал в каждый изучаемый им объект животного мира и практически по всем этим группам опубликовал солидные научные труды, сохранившие свое значение и по сей день.

Уже после смерти автора, в 1946 году, вышла крупная работа Горбунова о бентосе Новосибирского мелководья. А.В. Смирнов констатирует: «Без ссылок на эту основополагающую монографию… не обходится ни один уважающий себя исследователь арктической донной фауны». Горбунов открыл и описал значительное число новых для науки видов морских беспозвоночных. Собранные им коллекции уникальны. Они до сих пор хранятся в фондах Зоологического института РАН и к их изучению обращаются современные специалисты.

Жизнь Григория Петровича в тридцатые годы ознаменовалась частыми сменами места работы. В 1930 году Институт по изучению Севера реорганизовывается, и Горбунов оказывается в стенах Ленинградского института рыбного хозяйства. Он мечтает о новых полярных экспедициях, но его новое учреждение морских исследований не проводит. Горбунов уходит в ГГИ – Государственный гидрологический институт, заведует там лабораторией и поневоле погружается в рутину административных обязанностей. Институтское начальство с большой неохотой отпускает его в дальние плавания. Ему пришлось отказаться от приглашения академика О.Ю. Шмидта к участию в плавании на ледоколе «Александр Сибиряков», в котором впервые в истории Северный морской путь был пройден за одну навигацию (1932 г.). Это стало большим ударом для Горбунова, который, видимо, очень тяготился ролью кабинетного учёного. В 1934 году руководство ГГИ вновь отказывает ему в просьбе об участии в высокоширотной экспедиции. В итоге Григорий Петрович с 1935 года становится сотрудником Зоологического института АН СССР (ЗИН), в котором проводились (и проводятся до сих пор) интенсивные исследования животного мира Северного Ледовитого океана. Снова начинается период длительных арктических путешествий; в этот период Горбунов занимается в основном изучением морских моллюсков Арктики. Успешно продвигается его научная карьера, и в 1940 году ЗИН ходатайствует о присуждении Горбунову звания старшего научного сотрудника.

И снова по какому-то злому капризу судьбы Горбунов оказывается не у дел. В августе того же 1940 года Григория Петровича увольняют из ЗИНа «по сокращению штатов». Его, высококлассного специалиста, одного из крупнейших знатоков полярных птиц и арктических морских беспозвоночных. Опытнейшего полярника. Что же произошло? Морской биолог П.В. Ушаков, много лет работавший с Горбуновым и бывший его близким другом, называет непосредственной причиной арест и расстрел брата Николая. Добавлю, что был расстрелян не только он, но и муж сестры Горбунова, а два других брата тоже подверглись репрессиям и попали в ряды «врагов народа». По тому времени это было очень опасное родство.

Но была и ещё одна причина увольнения Горбунова, о которой рассказали документы из архива ЗИН, изученные А.В. Смирновым. Летом 1940 года Григорий Петрович опубликовал в ЗИНовской стенгазете «Шмель» весьма критическую статью, в которой нелицеприятно отозвался о тогдашнем руководстве гидробиологического отдела этого института. Он критиковал не только плохое обращение с бесценными зоологическими коллекциями, но и прямо писал, что «заведующими отделениями должны быть не те лица, которым администрация хочет увеличить зарплату, а те, кто любит эти отделения, кто их понимает, кто оживит и осмыслит их существование». Нужно ли удивляться, что тогдашний заведующий гидробиологическим отделом, В.И. Жадин, крупный учёный, но при этом человек отнюдь не либерального нрава, представил негативную характеристику на своего подчиненного, обвиняя Горбунова в клевете и настаивая на его увольнении. Это произошло в августе 1940 года, хотя двумя месяцами ранее директор ЗИНа С.А. Зернов утвердил другую характеристику на своего сотрудника – вполне положительную. А.В. Смирнов без обиняков характеризует документ, составленный Жадиным, как «отзыв-донос», поражающий «своей необъективностью и неприкрытой злобой».

Чем могло это закончиться для Григория Петровича – ясно видно из воспоминаний П.В. Ушакова, изгнанного из ЗИНа за год до Горбунова и почти таким же неблаговидным образом:

«Такой оборот дела был для меня катастрофическим: тогда на работу устроиться было нельзя. Случайно я встретился с заместителем директора ГГИ Ивановым и все рассказал ему… через десять дней я был принят на работу в засекреченном институте…

А что же происходит в ЗИН в эти последние предвоенные годы? В 1939 г. в целях укрепления жёсткой дисциплины и нагнетания общего страха в стране был издан указ Сталина о безоговорочном увольнении с работы за опоздание на 20 минут. В разгар суровой зимы 1939/1940 гг., во время «финской кампании» В.В. Макаров… талантливый исследователь, уже в ранние годы зарекомендовавший себя знающим специалистом по десятиногим ракам… по личным обстоятельствам запоздал на 20 минут. Ничто не было принято во внимание: сразу же он был уволен, тотчас же призван на военную службу и необученным солдатом отправлен на Карельский перешеек. Он успел написать, что страшно мёрзнет, и вскоре был убит финским снайпером».

Горбунову повезло больше. Ему удалось устроиться гидробиологом в штат Арктического научно-исследовательского института. Это было то самое учреждение, некогда называвшееся Институтом изучения Севера, в котором Горбунов и начал свою профессиональную научную деятельность. Он снова готовится к участию в плаваниях по северным морям, но все планы перечёркивает начавшаяся война. Потом – блокадная зима 1941/1942 гг., выезд из осаждённого города и смерть по дороге в Красноярск. Судьба отпустила Григорию Петровичу всего 48 лет жизни.

Г.П. Горбунов обладал несомненным литературным талантом. Вероятно, только большая занятость научной работой и длительные экспедиции помешали ему стать автором научно-популярных книг о природе Арктики. Но и в его научных трудах, адресованных в первую очередь специалистам, можно найти прекрасные по меткости наблюдений и владению пером отрывки. Вот, например, как он описывает внешний вид и поведение толстоклювой кайры (Uria lomvia):

«На земле кайра чрезвычайно неуклюжа. Благодаря прикреплению ног у самого хвоста птица должна держаться прямо и опираться на хвост. Поэтому при ходьбе все её движения чрезвычайно связаны. Ступает она на пальцы или на всю перепонку, но идёт с трудом и очень неуверенно… Ложится на брюхо кайра для высиживания яйца, для согревания птенца, для отдыха и для сна. В последнем случае клюв и часть головы она засовывает через спину под крыло. Во всех этих случаях, кроме отдыха, кайра имеет чрезвычайно неестественный вид и похожа на плохое чучело. Полёт её очень быстр и стремителен; ноги при этом вытянуты назад и дополняют слишком короткий хвост. Сняться с ровного места кайра не может, и все попытки в этом направлении кончаются неудачей… Кайра, посаженная мною на ровную поверхность, долго бежала, хлопая по земле крыльями, наконец, снялась, но сейчас же опять опустилась на ноги и кувырком покатилась в траву…» Зато «в плавании и нырянии кайра действительно виртуозна. Я пробовал догнать кайру с птенцом на лодке и, хотя она не слетела и не нырнула, я ни её, ни птенца догнать не смог». («Птичьи базары Новой Земли», стр. 25).

Но Горбунов – в первую очередь натуралист, беспристрастный наблюдатель, который должен замечать и фиксировать всё, даже самые несимпатичные картины. Поэтому вслед за описанием самой птицы следует весьма «натуралистическая» зарисовка птичьего базара как бы изнутри:

«Грязь на базаре невообразимая. Всё кругом загажено, валяются брошенные и разбитые яйца и дохлые птенцы. Сами птицы тоже часто перепачканы в испражнениях. Птенцы иной раз представляют из себя какой-то комок грязи. Теснота и бестолочь такая, как на самом скверном базаре, в настоящем смысле этого слова. В каждый уголок или щелочку уткнулись по два, по три птенца, кругом прилетают или улетают или бегают взрослые птицы. Другие сидят на одном месте и неистово кричат. Сидит пара друг перед другом, вертят головами, кланяются и попеременно услаждают слух натужным хрипением “арра”, “арра”. Проползёшь по такому базару и вылезаешь, как из помойной ямы, оглушённый, грязный, вонючий». («Птичьи базары Новой Земли», стр. 26).

Григорий Петрович оставил описания и ещё более отвратительных сцен, но уже с людьми в роли главных героев. Птичьи базары на Новой Земле во времена его пребывания там хищнически эксплуатировались как местными жителями, так и норвежцами, прибывавшими морем для сбора яиц. Кроме яиц в массе добывались и сами кайры, которые служили дешёвым и обильным кормом для ездовых собак. Их заготавливали впрок, складывая тушки на крышах сараев, где они могли до трёх месяцев лежать, почти не портясь.

Горбунов иногда сопровождал местных промышленников в подобных облавах. Описание жестоких способов «охоты» на кайр (а по сути – просто массового убийства) я позволю себе не цитировать. Эти документальные свидетельства поистине страшны. Достаточно привести слова самого Горбунова, которым он завершает описание дикого зрелища:

«При виде такой бесполезной веселящейся жестокости хотелось сбросить человека с обрыва вслед за его каменными глыбами. Промысел кончился, и это уже была дикая оргия убийства. Я ушёл. Долго ещё потом можно было встретить на этом базаре окровавленных кайр». («Птичьи базары Новой Земли», стр. 40).

Вклад Г.П. Горбунова в познание беспозвоночных животных наших полярных морей, вероятно, превосходит его вклад в орнитологию. В годы, когда он проводил свои исследования, фауна Северного Ледовитого океана была сравнительно плохо известна. Горбунов не только собирал коллекции донных организмов и описывал новые для науки виды. Он интересовался вопросами биогеографии, а также возможностями использования сведений о животных в целях биоиндикации. Он пытался связать особенности видового состава бентоса с характеристиками водных масс полярных бассейнов. Его новаторский подход был продолжен отечественными зоологами в послевоенное время.

И в завершение – небольшая иллюстрация к тому, как неразделимы прошлое и современность в работе зоологов. В апреле этого года в международном журнале «Zootaxa» была опубликована статья малакологов Санкт-Петербургского государственного университета Екатерины Кроль и Ивана Нехаева. В ней приводятся результаты повторного изучения одного из видов морских брюхоногих моллюсков, найденного Г.П. Горбуновым в 1938 г. в водах севернее моря Лаптевых и описанного им как новый вид (Ganesa bujnitzkii). Исследование особенностей раковины и остатков мягкого тела «горбуновских» улиток не только позволило уточнить их положение в системе, но и установить, что этот глубоководный вид является первым представителем подкласса Neomphaliones, найденным в Северном Ледовитом океане.

Наверняка это не последнее открытие, которое предстоит сделать зоологам, продолжающим изучение научного наследия Григория Петровича Горбунова.