6 мая 1901 года (19 мая по новому стилю), родился выдающийся русский геолог Юрий (его часто называли и Георгием) Александрович Билибин, оставивший яркий след и в истории своего дела, и в истории освоения Арктики. Да и вообще – в ненаписанной летописи нашей страны и её подлинных героев.

Память о таких людях важна именно сегодня и именно в России. Почему? Наша экономическая система почти всем обязана геологам. Мы все, граждане России, у них в долгу. К сожалению, это не сказывается на государственной идеологии. Герои-геологи остаются на далёкой обочине общественного сознания. Утвердилось превратное представление, что нефть, газ, золото, алмазы достались России за здорово живёшь, упали с неба. Не знаю, что в этом искать – злой умысел, опрометчивость или легкомыслие.

Между тем, всё начиналось с тяжелейшей, творческой, опасной и изнурительной работы геологов. Тут и русская геологическая школа, и её советское продолжение – все достойны не просто доброго слова, а настоящего гимна. А главное – они достойны того, чтобы их опыт исследовали почтительно и дотошно. Чтобы школа продолжалась, вооружаясь современными наработками и новейшей техникой. А вложения в геологию в нашей стране оправданны всегда. В особенности – если речь идет об Арктике, исследовать которую нелегко и рискованно.

Он появился на свет в одном из древнейших городов Руси – в Ростове Великом, что на озере Неро, в семье со старыми, устоявшимися дворянскими традициями. Выдающийся художник Иван Билибин – дальний родственник нашего героя. Кстати, Иван Билибин тоже прославился не только иллюстрациями к сказкам, но и фотографиями и зарисовками русского Севера.

Юрий Александрович – потомственный военный, как и многие в дворянском сословии. Его отец служил в артиллерии в чине штабс-капитана. Мать преподавала в гимназии. Сам он всю жизнь был похож на офицера – подтянутый, аккуратный, с прямой спиной. Несмотря на такое происхождение, во время Гражданской войны он служил в Красной армии – как и отец, в артиллерии. Но военная карьера его не привлекала: перевесила исследовательская пытливость.

Будучи по духу первопроходцем, Юрий мечтал о путешествиях, об освоении неизвестных земель. Его манил Север, одним из любимых героев Билибина с юных лет был Георгий Седов, отчаянный исследователь, погибший в полярных льдах. Но он хотел прийти на Север не только ради географических открытий. Билибин верил (а кое-что слышал от старых геологов), что почти неисследованная, заснеженная Арктика станет для России кладовой сокровищ, которые нужно найти в её недрах.

О чукотском золоте он мечтал ещё с третьего курса Ленинградского горного института. И заряжал своими идеями товарищей, превращал их в единомышленников. У него была полноценная студенческая юность – с мечтами, борениями, с ощущением собственного всемогущества! Так появилась студенческая «сибирская секция», многие из участников которой позже отправились в Чукотскую геологическую экспедицию. Это было удивительное сообщество. Современным студентом хорошо бы поучиться у своих прадедов не только умению дружить, но и крепкой вере в свою профессию, в своё дело. Они готовили серьёзные доклады и даже поделили весь наш север на сектора, за каждый из которых отвечал определённый участник сообщества. И каждый дотошно изучал место своей будущей работы, собирая и научные сведения, и байки.

В то время студенческий быт был суров донельзя. Будущие светила советской геологии почти нищенствовали. У Билибина не хватало средств на оплату койки в общежитии – и он радовался, когда руководство института, после его настоятельных просьб, на 50% уменьшило плату для него – как для отличника. И вроде бы деньги небольшие, но у него и таких не водилось.

Его родители жили тогда в Смоленске. Иногда они помогали сыну продовольственными посылками. Его друг Валентин Цареградский вспоминал, как педантично Билибин делил родительскую селёдку на 30 маленьких кусочков – на месяц вперёд. И ему хватало воли выдержать этот график. В экспедициях такая рачительность геолога станет спасительной.

Билибин до изнеможения подрабатывал грузчиком в порту – и при этом не снижал прилежания в учёбе. «Нет такой книги, которую нельзя прочитать за ночь», -- многие однокашники запомнили эту его поговорку. Только в последний год студенческой жизни он преодолел нужду, став научным сотрудником Геологического комитета – с зарплатой, которая позволяла ему даже помогать родителям.

Профессора, главным образом, относились к чукотским идеям Билибина скептически. «Такой перспективный студент, а мечтает о какой-то чепухе!» Только Владимир Афанасьевич Обручев – мудрейший из мудрых, уже тогда седобородый – несколько ободрял одного из своих любимых студентов. Хотя и он не слишком верил в Чукотскую экспедицию. Кстати, в неё верил сын академика – Сергей Обручев, геолог, тоже немало сделавший для исследования бассейна Колымы.

Поэтому, по настоянию Обручева, почти сразу после окончания института Билибина направили в Якутию, на берега Алдана. Эту реку к тому времени уже давно прозвали «золотой». Там трудились десятки частных старателей – лихих ребят. Там-то Билибин и познал, что такое таёжная жизнь, и она его не напугала. Он работал в тресте «Алданзолото». Два года возглавлял съёмочно-поисковые работы в Алданском золотоносном районе. Отрабатывал методику поиска золота, учился мотивировать людей, находить с ними общий язык.

Это была честь, это была интересная и ответственная работа, отличное начало трудовой жизни. Как у Некрасова: «тут уж поприще широко». На Алдане Билибин прошёл практическую школу и закалил характер, хотя хлипким он не был никогда. Но тут столкнулся с северной стихией напрямую – и не спасовал.

Времена были ещё неустоявшиеся. Бесконечные перемены, ничего стабильного, постоянного. НЭП, планы сворачивания НЭПа, кануны «великого перелома»… Полная бюрократическая неразбериха. И в этих условиях Билибин умел добиваться своего: все коллеги отмечали его «железный», целеустремлённый характер. Он был прирождённым лидером. При этом Билибин никогда не стремился в политику, в депутаты, в партийные лидеры. Молодому геологу хватало роли вожака в профессиональном сообществе, которая доставалась ему без боя, органично.

В следующей экспедиции Юрий Александрович был начальником. И неспроста. Именно Билибин убедил и профессоров, и чиновников из ВСНХ в необходимости рывка на Колыму. За золотом, которое так необходимо стране. А убеждать чиновников – дело утомительное, и сил отнимает немало.

В марте 1928 года они выехали поездом во Владивосток. 4 июля 1928 года на побережье Охотского моря неподалеку от посёлка Ола высадилась 1-я Колымская экспедиция – не столь уж многочисленная, но могучая по профессиональному потенциалу. Заместителем Билибина был его лучший друг Валентин Цареградский. С ними шли геодезист Дмитрий Казанли, поисковики Сергей Раковский и Эрнест Бертин, врач Дмитрий Степанович Переяслов, завхоз (он же, что немаловажно, бухгалтер) Николай Корнеев, пятнадцать рабочих (среди них – Иван Алехин, Дмитрий Чистяков) и проводник-якут Макар Медов, сразу почувствовавший «главного» в Билибине. Его авторитет в этой своенравной компании оставался непререкаемым в любых переделках. Ола – в тридцати пяти километрах от современного Магадана, тогда ещё не построенного. Кстати, найти проводника оказалось непросто: местные жители опасались помогать геологам. И вот почему.

На Колыме у билибинцев нашлись опасные конкуренты. Они не церемонились ни с аборигенами, ни с геологами. Билибин вспоминал:

Только Билибин и мог урезонить, приструнить этих «пиратов». Только его они побаивались. Сразу было видно: этот тёртый человек, прошедший войну, будет сражаться за свою правду до конца. И, если нужно, применит силу. Очень скоро все кустари-золотоискатели поняли, что спорить с государством бесполезно. А государство на Колыме представлял Юрий Билибин. И он умел брать на себя ответственность! Соратники понимали это и высоко ценили. В дневнике Цареградского есть такая запись:

О многом могут рассказать фотографии, даже несовершенные. На многих из них Юрий Александрович улыбается. Уверенный в себе, умеющий пошутить даже в самой, на первый взгляд, безвыходной ситуации. Из таких людей и получаются настоящие вожаки экспедиций. С других фотографий на нас смотрит человек крайне сосредоточенный, целеустремлённый. И это тоже – человеческая суть Билибина. Он всегда был сильной личностью, а ещё и воспитывал в себе с годами качества настоящего учёного-практика, для которого почти не существует преград и неприступных крепостей.

Он умел находить общий язык с северянами. Например, Билибин знал, что они не слишком уважают бумажные деньги – и наменял полный рюкзак серебряных полтинников. Вот это была действительно уважаемая валюта! Аборигены боялись помогать «государственным» геологам: они резонно опасались мести старателей, ребят отпетых, жестоких. И только щедрые выплаты смогли их соблазнить снабдить экспедицию лошадьми, на которых билибинцы проделали половину пути, после чего пересели на деревянные плоты, которые, конечно, срубили самостоятельно. Дальше – путь в неизвестность, туда, где до них не бывал никто, только байки ходили. О научных целях экспедиции они не забывали никогда, как и о практических. Упорно копали в вечномёрзлой земле первые шурфы, промывали первое золото и чертили первые географические карты этой местности.

О значении колымских исследований Билибина можно рассказывать бесконечно. До появления этой экспедиции на огромной территории нынешней Магаданской области в Нагаевской бухте и её огромных окрестностях жило несколько десятков аборигенов – два-три маленьких посёлка.

Без путешествий Билибина и его соратников вряд ли возник бы город Магадан – по крайней мере, тот Магадан, который мы знаем, который известен всему миру как мощный форпост России на Севере. В этом краю всё началось с золота. Промышленность пришла вслед за ним, как и транспортные артерии. Потому мы и вспоминаем Билибина несколько чаще, чем других выдающихся геологов. Он оказался первопроходцем большого дела, кардинально изменившего жизнь на огромной территории, которая постепенно стала разведанной, обжитой частью России.

Билибиным восхищались, ему старались подражать – как правило, безуспешно. Он был настоящим мужчиной, вожаком – мужественный, терпеливый, немногословный, сильный, почти всегда принимающий верные решения. О нём слагали не только легенды, но и стихи, песни, которые в ту добардовскую эпоху напевали у костра геологи:

И вот он нашёл золото на Колыме! Победитель! Он первым в истории геологии применил статистический метод, просчитывая, сколько золота может дать Колыма, если по-настоящему поставить здесь разведку и добычу. Полученные цифры, по выражению самого Юрия Александровича, приводили его в «священный ужас». И самое удивительное, что эти расчёты оправдались! «Вексель, выданный Билибиным, оплачен», -- рапортовали ещё до войны, когда колымские прииски стали давать больше золота, чем Калифорния. Имя Билибина стало легендарным для всех советских геологов. Он придал русскому северу золотой блеск. С тех пор золотой запас страны пополнялся исправно. Билибин в этой области сумел сдвинуть горы.

Его тянуло ещё дальше на Север, на Чукотку, во льды. Но… этим планам мешали слишком очевидные успехи его экспедиций на Колыме. Государство побаивалось вкладывать капиталы в новые, небесспорные затеи, а в Колыму уже верили безоглядно. И потому развивали успех, а в новые «авантюры» не пускались. Билибин мечтал о новом, неизвестном, о тех краях, которые манили его со студенческой юности. К суровым климатическим условиям Арктики он привык, никогда на них не жаловался, хотя работал до изнеможения и чувствовал себе в середине тридцатых уже не таким «сверхчеловеком», как в юности. Правда, об этом никто не знал...

После 1935 года Юрий Александрович уже не выезжал в длительные экспедиции. Он постепенно превращался в кабинетного учёного. И тут уж многим показалось, что он переработал, сломался – чуть ли не навсегда. Здоровье действительно стало давать сбои, но себя он не потерял. При Билибина говорили: «Ушёл в теорию». В 1936 году он закончил свой научный труд «Основы геологии россыпей», опубликованный в 1938 году и получивший международное признание. Это – формула, которая годится для энциклопедий, а если говорить проще – он первым систематизировал работу геологов с россыпными месторождениями. Конечно, с применением своего алданского и колымского опыта.

Из Ленинграда он снаряжал новые экспедиции на Колыму, по-прежнему держал руку на пульсе геологических изысканий. Вёл курс геологии россыпей золота и платины в своей альма-матер.

Он любил этот город с разводными мостами и уникальными научными школами. Жил на Большом проспекте Васильевского острова, вечерами прогуливался по его прямым линиям. После сорока пяти лет он получил почти все мыслимые регалии: лауреат Сталинской премии первой степени «за открытие и исследование новых месторождений золота на Северо-Востоке СССР», член-корреспондент Академии наук…

Говорят, научные занятия продлевают жизнь. Юрий Александрович прожил недолго – только полвека. В его честь назван знаменитый посёлок атомщиков на Чукотке, улицы в Магадане и Якутске, гряда к северо-востоку от Магадана, хребет в горной системе Черского, горный массив в Якутии, вулкан в бассейне реки Большой Анюй, минералы билибинит и билибинскит.

В июле 1968 года в посёлке Билибино открыли памятник выдающемуся геологу, а в Магадане установлен бюст Ю. А. Билибина. Также на доме, где жил Юрий Александрович, по адресу Большой проспект Васильевского острова, 56, в 1984 году была установлена мемориальная доска (архитектор В. Б. Бухаев).

В 2020 году на месторождении ПАО «Сусуманзолото» в Оймяконском улусе Республики Саха (Якутия) введён в эксплуатацию именной карьерный самосвал БЕЛАЗ-7555В. Машине присвоено имя выдающегося советского геолога-исследователя Юрия Александровича Билибина, руководившего экспедицией Института цветных металлов в Якутии, давшей точный и детальный прогноз золотоносности бассейна местных рек.

Но самое главное – мы помним его и без монументов. Он остался легендой, новым словом в науке и образцом для учеников и последователей.