Рудольф (Рувим) Лазаревич Самойлович родился 1 (13) сентября 1881 года в Азове (ныне – город Ростовской области) в большой еврейской семье. Его отец Лазарь Нафтулиевич руководил русско-греческой фирмой по торговле хлебом. В своих воспоминаниях Рудольф Лазаревич писал:

«С раннего детства я часто видел погрузку кораблей зерном и часто задумывался над жизнью моряков, завидовал их вольным интересным плаваниям. Поступив в гимназию, я рос тихим, одиноким мальчиком, редко принимал участие в играх или проказах школьников – моим любимым занятием было читать Майна Рида, Жюля Верна, Фенимора Купера, Вальтера Скотта...».

Рудольф окончил четырехклассную Азовскую прогимназию, а в 1900 году – Мариупольскую Александровскую гимназию. Большую роль в становлении будущего полярного исследователя сыграла его мать Гинда Александровна. Под её влиянием он поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе. Но здесь молодой студент сразу познакомился с революционерами и вскоре попал в поле зрения полиции. Пытаясь вразумить сына, мать настояла на том, чтобы Рудольф сменил учебное заведение и даже уехал учиться за границу. Он перевёлся в Королевскую горную академию во Фрайбурге – в немецкой Саксонии. Кстати, там же в XVIII веке учился русский гений Михаил Васильевич Ломоносов.

Примерно четверть общего числа студентов вуза составляли русские. Здесь помимо получения сугубо научных знаний они учили немецкий, а также осваивали азы французского и английского языков. Вскоре Рудольф заговорил по-немецки как прирожденный саксонец. Учиться было интересно и трудно. Превосходно преподавались общая геология, минералогия, химия. После первого курса Самойлович проходил практику на шахте в Вестфалии. Начав рабочим-откатчиком, он закончил практику настоящим шахтером – забойщиком. Трудности и тяжёлый труд закалили его характер, что очень пригодилось Рудольфу в будущем.

В Германии Самойлович проникся идеями интернационализма, социал-демократии и с 1901 года доставлял в Россию нелегальную литературу, в том числе ленинскую газету «Искра», печатавшуюся тогда в одной из немецких типографий.

Бандероли с прессой он скреплял печатями саксонского судебного ведомства, заимствуя их у студентов-юристов, которыми те опечатывали дела, подрабатывая в судах. Полиция со временем разгадала этот трюк. В Саксонии студента даже арестовали, но вскоре выпустили. Правда, теперь и российские жандармы по информации немецких коллег взяли Самойловича «на карандаш».

В 1904 году учеба в Горной академии была завершена. Дипломная работа Самойловича – «Проходка водоносных слоев в шахте путем их замораживания» была посвящена сложной и перспективной проблеме. В 1905 году он вернулся на родину – сначала в Азов, потом – в Ростов-на-Дону. Однако работать по специальности, горным инженером, не собирался:

«Я твердо решил стать революционером и не заниматься инженерной деятельностью». Это и не удивительно: ведь в эти годы в стране шла Первая русская революция.

Вчерашний студент печатал и распространял революционные прокламации, участвовал во всевозможных сходках, демонстрациях, собраниях, вел агитацию среди рабочих железнодорожных мастерских и казаков Войска Донского, расквартированных в городе, выезжал в Одессу, где участвовал в столкновениях с черносотенцами. За ним было установлено постоянное негласное полицейское наблюдение. Естественно, в скором времени его арестовали и осудили. Сослали на Север – на родину Ломоносова, в архангельские Холмогоры. Над Самойловичем по этому поводу часто шутили его друзья по ссылке: у тебя, дескать, и у Михайло Ломоносова общая судьба, с той лишь разницей, что великий помор уехал из Холмогор во Фрайберг, а тебя из Фрайберга доставили в Холмогоры, да еще в кандалах!

В конце 1906 года Самойлович из Холмогор бежал в Петербург, где два года жил по фальшивым документам на чужую фамилию, работал бухгалтером и даже одно время изготавливал бомбы для боевой организации большевиков в специальной лаборатории в Куоккале (там, кстати, он познакомился и на всю жизнь подружился с известным детским писателем и переводчиком Корнеем Ивановичем Чуковским).

В конце концов Самойлович был выслежен полицией в Петербурге, арестован и в августе 1908 года отправлен в ссылку в глухой посёлок Пинега Архангельской губернии. За Рудольфом в ссылку отправилась и невеста – врач Мария Щепкина, которая вскоре стала его женой и родила ему на Севере двух дочерей.

В Пинеге внезапно произошёл перелом в жизни Рудольфа Самойловича: он увлёкся наукой. В 1909 году ссыльный подал прошение на имя архангельского губернатора с целью «обследовать берега р. Пинеги и Пинежский уезд в геологическом отношении» и получил разрешение на свободное передвижение в пределах уезда. Результаты своих научных изысканий в том же году Самойлович опубликовал в архангельском краеведческом журнале. Это стало пропуском в новую жизнь: молодому геологу вскоре разрешили продолжить занятия научной деятельностью и переселиться в Архангельск. Что Рудольф с женой и их дочерью Софьей и сделали летом 1910 года.

В Архангельске он был избран и стал работать секретарём местного общества изучения Русского Севера. К тому же молодой парень занялся журналистикой. Самойлович сотрудничал с газетой «Архангельск». Часто писал в неё фельетоны под псевдонимом «Ру». Кстати, сейчас это – национальный российский домен в интернете.

В архангельской ссылке Самойлович познакомился и подружился с Александром Степановичем Гриневским (будущим известным русским писателем, прозаиком и поэтом, автором романов «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир» и других – Александром Грином), также отбывавшим срок за «речи противоправительственного содержания» и распространение революционных идей, «которые вели к подрыванию основ самодержавия и ниспровержению основ существующего строя». В двухлетней ссылке Грин написал «Жизнь Гнора» и «Синий каскад Теллури», а также, как и Самойлович, опубликовал в газете «Архангельск» несколько своих фельетонов.

Первая жена писателя – В.П. Калицкая вспоминала, как однажды Самойлович привел к ним в дом двух норвежских шкиперов и весь вечер переводил Грину их сногсшибательные рассказы о морских приключениях (разговор велся на немецком, которого Грин не знал). А когда гости стали прощаться, оказалось, что это два русских горных инженера, однокашники Самойловича по Фрайбергу! «Грин, в течение нескольких часов наслаждавшийся красочными повествованиями ῝бывалых моряков῝, некоторое время дулся на приятеля». Но, возможно, что-то из этих фантазий «шкиперов» в будущем вошло в его феерические романы.

Но все-таки главным для Рудольфа Самойловича в Архангельске было знакомство с полярным исследователем Владимиром Александровичем Русановым. Их связывало многое: идеалисты, получившие образование за границей, и оба - революционеры, ушедшие в науку. Скорее всего, первого знакомства было достаточно, чтобы учёные прониклись симпатией друг к другу. Во всяком случае, Русанов в 1911 году, когда закончился срок ссылки Самойловича, без сомнений рекомендовал его горным инженером в экспедицию на Шпицберген, возглавляемую В.Ф. Држевецким. Но эта экспедиция на судне «Жак Картье» окончилась неудачей: шхуна была выброшена на берег, и до Шпицбергена полярники так и не добрались. На следующий год поход на шхуне «Геркулес» возглавил уже сам Владимир Русанов, взял в помощники Рудольфа Самойловича.

9 июля 1912 года на судне «Геркулес» Русанов с Самойловичем и остальными членами команды отправились на Шпицберген с целью разведки угольных месторождений на архипелаге.

«Отправляющийся в Арктику из обыденной, повседневной обстановки переносится в страну необыкновенного и сказочного, в страну грёз… Трудно представить себе хотя бы одного человека, который, побывав в Арктике, не почувствовал бы болезненной любви и непреодолимого влечения к её красотам», – писал Рудольф Лазаревич в 1912 году сразу после этого плавания.

Оказавшись в Арктике, среди голых скал и коварных ледников с замаскированными снегом трещинами, с первых же дней работы он проявил умелую хватку исследователя и высокие личные качества, о чем писал в Петербург руководитель экспедиции В.А. Русанов, ходатайствуя перед столичным начальством о снятии запрета на въезд Самойловича в Петербург:

«…Он совместно со мной сделал исчерпывающий осмотр всех горнопромышленных предприятий острова... Вообще Самойлович оказался весьма полезным членом экспедиции, и я вручил ему самые ценные и очень обширные коллекции, собранные мной и им».

Со Шпицбергена шхуна «Геркулес» с Русановым и другими полярниками ушла на восток. Учёные до сих пор спорят, что он там искал и куда пропал. То ли хотел проплыть Северным морским путём за одну навигацию, то ли исследовать устье Енисея. В любом случае, оттуда он так и не вернулся... А Самойлович с двумя другими членами экспедиции на попутном судне через Швецию вернулся на Большую землю, чтобы представить результаты экспедиции. Реши Русанов иначе, и карьера полярного исследователя Самойловича могла закончиться, не успев толком начаться. Но ему была уготована другая судьба.

Всю свою жизнь Самойлович тепло отзывался о Русанове, считал его своим крёстным отцом в науке. Трагедия, омрачившая первые шаги Рудольфа Лазаревича в Арктике, научила его в своих собственных экспедициях прежде всего ценить человеческую жизнь. Впоследствии каждая из двадцати одной экспедиции, проведённых Самойловичем, была тщательно продумана, подготовлена и поэтому проходила без жертв и потрясений.

После того, как основная часть экспедиции пропала, именно Рудольф Лазаревич Самойлович стал считаться главным специалистом по угольным шахтам Шпицбергена. В летние сезоны он занимался разработкой новых месторождений и организацией добычи угля. Уже в 1913 году он отправился на Шпицберген во главе партии рабочих-горняков, нанятых в Петербурге и на Урале. Их было около 40 человек, в заливе Коал-Бей они построили дом, подняли русский флаг, а на застолбленных ранее участках начали добычу угля. Вскоре 5 тысяч пудов (80 тонн) шпицбергенского каменного угля на пароходе «Мария» отбыли в Россию. Так в 1913 году Самойлович доставил в Петербург первый собственный русский полярный уголь.

Дальнейшие русские заявки на шпицбергенский уголь горный инженер Самойлович делал уже от имени только что организованного акционерного общества «Грумант» (так в старину русские поморы называли Шпицберген). Это положило начало отечественным концессиям, что впоследствии дало возможность Советскому Союзу получить в аренду несколько угольных месторождений на архипелаге, создать в 1931 году трест «Арктикуголь», действующий и по сей день в Баренцбурге. Россия не только начала использовать уголь Шпицбергена, но и в полной мере оценила государственное значение архипелага.

Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война ещё больше подтвердила необходимость шпицбергенских разработок для России (британский уголь доставлять в Россию стало небезопасно: немцы топили в море суда, а Донецкий и Сибирский угольные бассейны были далеки от Петербурга и Архангельска).

После трех подряд полевых сезонов на Шпицбергене (1913-1915 гг.) Рудольф Самойлович дал точные сведения об угольных запасах, открытых на архипелаге Владимиром Русановым и им самим – 7 млрд пудов на площади более 70 кв. верст.

Сегодня на материальной базе треста «Арктикуголь» на Шпицбергене развернут крупнейший научный центр России за границей, а также туристический центр «Грумант». Здесь действует российская гидрометеорологическая обсерватория «Баренцбург». Раньше работало почтовое отделение «Мурманск 28». Теперь здесь открыто и отделение связи Почты России «Баренцбург Шпицберген».

Два предреволюционных года Самойлович провел в шпицбергенских заботах и полевых исследованиях в Северной Карелии. Здесь, в Олонецкой губернии, вместе с геологом Купфером он сделал первую разведку на полевой шпат и слюду-мусковит – уже тогда в ней остро нуждалась растущая электротехническая промышленность. Они обнаружили мощную жилу мусковита, названную жилой Самойловича.

После Октябрьской революции новое правительство развивало научное направление и стремилось к рациональному использованию богатств страны. Это было обусловлено в первую очередь разрушенным хозяйством страны после Первой мировой войны и социально-политических потрясений 1917 года. Также на территории страны был сильный голод. Для того, чтобы осваивать богатства Русского Севера, предлагалось проводить научно-промысловые экспедиции. Северная научно-промысловая экспедиция положила начало активному исследованию и освоению Арктики на государственном уровне. Впоследствии Севэкспедиция вырастет в научно-исследовательский институт (ААНИИ), который будет изучать обе полярные области планеты.

Ещё до падения монархии в России был создан специальный орган, который должен был разведать и изучать богатства Русского Севера. Речь идёт об Особом межведомственном совещании по устроению и развитию Русского Севера под председательством А.Ф. Трепова. Оно было создано в 1916 году, однако в начале 1917 года прекратило своё существование, не достигнув каких-либо результатов. [1]

Новое правительство, в ещё более сложных условиях, искало любые пути налаживания экономики. Комиссия по использованию естественных производительных сил Русского Севера была создана и заработала в феврале 1919 года (не так давно праздновала свой юбилей – 100 лет) и стала предтечей Севэкспедиции. Инициатором создания комиссии был геолог и полярный исследователь Рудольф Лазаревич Самойлович, сыгравший огромную роль в становлении советского исследования и освоения арктических широт. Комиссия была создана Наркоматом торговли и промышленности, постановление о создании комиссии было подписано наркомом Л.Б. Красиным. С нею также сотрудничала Полярная комиссия Академии наук. [2]

Комиссия по изучению Севера ставила перед собой цель «практического использования Русского Севера». Это означало организацию научно-технических изысканий, направленных на развитие производительных сил на Русском Севере. Другими задачами комиссии были подготовка снаряжения, консультирование местных организаций в делах освоения Севера, поиск направлений развития края. Комиссия планировала работать по трём секциям: промысловая деятельность, соляное дело, редакционно-издательское направление [3].

Пожалуй, главным мероприятием комиссии была Печорская экспедиция – вывоз сырья и продовольствия из Печорского края и попутное обустройство этих территорий. В условиях Гражданской войны Печорской экспедиции удалось добиться значительных успехов в различных научных областях, поэтому её деятельность была продолжена, даже после ликвидации Комиссии по Северу в ноябре 1919 года.

19 февраля 1920 года в Вологде состоялось совещание при Особой продовольственной комиссии Северного фронта. Совсем рядом шла Гражданская война, а Архангельск ещё находился в руках интервентов. На этом совещании были зачитаны доклады сотрудников Печорской экспедиции о пушных и рыбных промыслах, об оленеводстве. Р.Л. Самойлович сделал доклад о перспективах горно-заводской промышленности; также обсуждались вопросы голода и разрухи в северном крае. В итоге совещание высказалось за создание специального органа, который бы занимался вопросами изучения и освоения Севера и расширил деятельность Комиссии по Северу и Печорской экспедиции на территории, прилегающей к Северному Ледовитому океану.

4 марта 1920 года Президиум ВСНХ образовал Северную научно-промысловую экспедицию. Первым начальником нового органа был назначен Р. Л. Самойлович.

В один из дней 1920 года по Тверской улице в Москве проехали три конные пролётки, на которых начальник экспедиции и два члена коллегии (геолог Н.А. Кулик и специалист по оленеводству профессор С.В. Керцелли) везли мешки с пятьюдесятью миллионами рублей. Это были деньги, отпущенные на создание Севэкспедиции. Самойлович назвал это «Первым вкладом Советской власти в дело освоения Арктики». Всего на работы экспедиции было ассигновано сто миллионов рублей.

Северной научно-промысловой экспедиции изначально придавали важное значение. Учреждения Севэкспедиции раскинулись достаточно широко и базировались в четырёх городах: в Петрограде – учёный совет, в Москве – представительство, в Архангельске и Вологде – базы снабжения. Новому органу активно помогали Российская Академия наук и Русское географическое общество, а также другие научные и производственные учреждения. На большое значение экспедиции указывает тот факт, что Учёный совет формировался, действительно, из крупнейших учёных. Председателем стал президент Академии наук А.П. Карпинский, заместителем председателя – академик А.Е. Ферсман, в рядах учёных были: зоолог, гидробиолог и почётный член Академии наук Н.М. Книпович, географ и председатель Русского географического общества Ю.М. Шокальский. В состав первого состава Учёного совета наряду с академиками и профессорами вошёл писатель Максим Горький, занимавшийся в эти годы большой организационной и общественной деятельностью. Поэтому Севэкспедиция почти сразу стала главной движущей силой в деле изучения и освоения Арктики, пользовалась большим авторитетом.

Особого внимания заслуживает многоотраслевой и многопрофильный характер Севэкспедиции. Она состояла из большого количества отрядов, направления деятельности которых постоянно менялись. Рудольф Самойлович в 1921 году писал об этом следующее:

«При крайне тяжёлых условиях... было бы непомерной роскошью отправлять для изучения того или иного научно-практического вопроса целую экспедицию. Наоборот, в каждой экспедиции, в каждом отряде должны быть представлены специалисты, по возможности, хотя бы основных отраслей знания». [4]

Летом того же года первые семь отрядов экспедиции выехали в Западную Арктику, пока в Восточной шла гражданская война и исследования там были невозможны. Территориально геологические исследования проводились в Хибинских горах, на мурманском берегу, ихтиологические исследования – на Печоре и Белом море. Оленеводческий отряд участвовал в заготовках оленины в районе Баренцева моря. Работы шли успешно, и уже в конце 1920 года в Президиуме ВСНХ Севэкспедиция была признана «ударным учреждением, имеющим важное общегосударственное значение»[5].

Вместе с Северной научно-промысловой экспедицией на правах отдельного отряда осуществляла свою деятельность созданная ещё в 1899 году Мурманская биологическая станция, чья работа была прервана Первой мировой войной. Станция занималась изучением флоры и фауны вод северного Ледовитого океана, составляла научные коллекции для музеев и учебных заведений России. В разные годы здесь работали выдающиеся учёные: академики В.И. Вернадский, А.П. Виноградов, Л.А. Зенкевич, С.А. Зернов, Н.М. Книпович, Е.М. Крепс, член-корреспондент АН СССР В. А. Догель.

В 1921 году, по новому плану, количество отрядов Северной научно-промысловой экспедиции выросло до двадцати трёх, в них трудилось около четырёхсот человек. Объёмы задач были также увеличены, и в сущности это была работа двадцати трёх самостоятельных экспедиций. География значительно расширилась, и исследования проходили в Белом, Баренцевом, Карском морях, на Кольском полуострове, в Большеземельской тундре, в Печорском крае, на Ухте и даже в Западной Сибири, на берегах Оби.

Благодаря труду учёных геологического отряда А.Е. Ферсмана в Хибинах было обнаружено уникальное и самое крупное апатитовое месторождение апатитонефелиновых руд в мире, являющееся таковым до сих пор. Отличился и мурманский геологический отряд П.В. Виттенбурга. Также в Ухте были обнаружены нефтяные запасы, в Воркуте – уголь, свинец и цинк на острове Вайгач. Месторождения полезных ископаемых были обнаружены в Кандалакшском заливе, на Пинеге и в Печорском бассейне. Медь, молибден, гипс, асбест, горный хрусталь – целая россыпь полезных ресурсов была обнаружена на Русском Севере. В последующие годы геологические работы станут одной из главных задач Севэкспедиции. Свою работу проводил почвенно-биологический отряд в районе Мурманской железной дороги, ихтиологические отряды исследовали перспективы рыбных промыслов. В составе экспедиции появились ботанический, этнографический и экономический отряды.

Почти за пять лет экспедиции удалось достичь успехов и в обустройстве северного края. Например, на Мурмане, благодаря промышленному отряду экспедиции, стала развиваться консервная промышленность, рыбные и пушные промыслы, товарное оленеводство, с учётом особенностей кочевых народов Севера. В научном отношении тоже были получены новые знания: гидрологический режим вод Северного ледовитого океана тщательно исследовался, изучались их рыбные запасы.

В том же 1921 году Рудольф Самойлович предложил план исследования Новой Земли, который был утверждён Учёным советом Севэкспедиции. Главной задачей было проведение геологических изысканий, особенно интересовали учёных каменноугольные месторождения: Северу нужно было своё топливо. Тем не менее, проводились и гидро-метеорологические наблюдения, сбор зоологических и ботанических материалов, оценка перспектив новоземельских промыслов. В состав Новоземельского отряда входило двадцать три человека, общее руководство которыми осуществлял Р.Л. Самойлович, геологические работы возглавлял профессор П.В. Виттенбург. В качестве транспортного средства экспедиции была предоставлена небольшая парусно-моторная шхуна «Шарлотта», купленная в Норвегии в 1913 году. Обнаружить запасы каменного угля на Новой Земле тогда отряду не удалось, но зато были проведены метеорологические и гидрологические наблюдения, собран палеонтологический материал.

В последующие годы Новоземельские экспедиции под руководством Р.Л. Самойловича продолжатся, и к концу 1920-х годов топография архипелага будет значительно уточнена на картах, будут изучены омывающие его воды и проведены геологические и промысловые исследования.

Успехи Севэкспедиции были бы невозможны без высококвалифицированных учёных и грамотного руководства. Рудольф Лазаревич Самойлович дал мощнейший импульс советским полярным исследованиям в целом. Напомним, что работы экспедиции велись в условиях Гражданской войны и послевоенной разрухи на малозаселённой и обширной территории. При этом Самойловичу удавалось грамотно распоряжаться финансами и щедро снабжать учёных и поисковиков, в которых он верил. Рудольф Лазаревич и сам часто приезжал на Кольский полуостров руководить работами, а с 1926 года Самойлович приезжал в эти места как оценщик, произведший научный подсчёт запасов апатитовых руд. К тому моменту Севэкспедиция уже переросла свой статус и пошла на повышение, став Институтом по изучению Севера.

20 февраля 1925 года Президиум ВСНХ на заседании под председательством Ф. Э. Дзержинского решил преобразовать Северную научно-промысловую экспедицию в Научно-исследовательский институт по изучению Севера. Соответственно, круг задач был значительно расширен. Руководителем института был назначен Рудольф Лазаревич Самойлович. В Учёный совет института по-прежнему входили крупнейшие учёные страны А.Е. Ферсман, Ю.М. Шокальский, К.М. Дерюгин, Н.М. Книпович, Б.Л. Исаченко.

Впоследствии Институт по изучению Севера будет преобразован во Всесоюзный арктический институт (ВАИ), который продолжил заниматься ихтиологическими исследованиями Баренцева, Белого и Карского морей, геологией Кольского полуострова и Новой Земли. Институт изучал флору и фауну Заполярья, вёл метеорологические, океанографические наблюдения. В ведении института на постоянной основе – парусно-моторное судно «Шарлотта», а периодически и ледокольные пароходы «Малыгин» и «Красин».

В конце 1920-х годов СССР продемонстрировал высокий уровень развития полярного мореплавания, а директор Института Рудольф Лазаревич Самойлович стал начальником успешной экспедиции по спасению экипажа дирижабля «Италия» на ледоколе «Красин». Всё это показало, что Институт по изучению Севера является одной из наиболее авторитетных организаций по полярным исследованиям.

В 1930 году Институт был переименован во Всесоюзный Арктический институт (ВАИ), в ведение которого входило исследование советской Арктики, обеспечение запросов мореплавания по Севморпути и развитие народного хозяйства Крайнего Севера. Именно в 1930-е СССР проводил грандиозные экспедиции, призванные доказать, что далёкая и суровая Арктика может стать домом для учёных. Экспедиции на ледокольных пароходах «Г. Седов», «Сибиряков», «Ф. Литке», «Челюскин» и т.д. были организованы при деятельном участии ВАИ. В 1939 году ВАИ станет Арктическим научно-исследовательским институтом (АНИИ), а после войны, в 1958 году – ААНИИ, когда СССР будет осваивать уже обе полярные области нашей планеты.

Несмотря на все заслуги и статус живой легенды, 24 июля 1938 года «Директор Арктики» был арестован прямо в здравнице Кисловодским городским отделением УНКВД по Орджоникидзевскому району и перепровождён в Москву, во внутреннюю тюрьму НКВД СССР.

Следствие шло почти год, показания из полярника выбивались под непрекращающимися пытками. 4 марта 1939 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР обвинила его в измене Родине, шпионаже в пользу Германии и Франции, создании в институте антисоветской «вредительской группы», с которой «проводил подрывную работу в области освоения Севморпути» (в порядке статей 58-1а, 58-7, 58-11 и 17-58-8) и приговорила его к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день – 4 марта. Самойлович был похоронен в братской могиле на кладбище рядом с Донским монастырём в Москве.

Непонятно, почему на почтовых артефактах разных лет, посвящённых Р.Л. Самойловичу, в качестве даты его смерти указывали 1940 год.

Его имя было вычеркнуто из истории на два десятилетия. Лишь 16 апреля 1957 года Самойлович был реабилитирован Военной Коллегией Верховного Суда СССР – приговор был отменён «за отсутствием состава преступления».

В Арктике его именем названы пролив и ледниковый купол на Земле Франца Иосифа, остров в Карском море в архипелаге Северная Земля, бухта на Южном острове архипелага Новая Земля, в Антарктиде – мыс, полуостров и гора.

В 1981-м, в год 100-летия со дня рождения Р.Л. Самойловича, в Азове на Ленинградской улице, в доме, где в детстве жил полярник, был открыт мемориальный музей, а его именем названо научно-исследовательское судно. Его имя ныне носит шестой танкер-газовоз ледового класса Arc7 для проекта Ямал СПГ «RUDOLF SAMOYLOVICH».

Этих почестей и нашей памяти легендарный полярник Рудольф Лазаревич Самойлович безусловно заслужил всей своей жизнью.

Рудольф Лазаревич Самойлович награждён орденами Ленина и Трудового Красного Знамени.