Владимир Александрович Русанов
От романтика интеллектуала до стратега государственного масштаба
(1875-1913)
Ледовитоокеанская мечта Владимира Русанова. Большое видится на расстоянии
В «перегретом» версиями и гипотезами пространстве, в котором бесследно исчезла экспедиция Владимира Русанова, ярко просматривается необходимость применить золотое правило, которое срабатывает всегда: если ситуация зашла в тупик (а она зашла в тупик), следует вернуться в исходную точку и начать всё сначала.
Именно тогда появится возможность отдалится от предмета своего интереса, чтобы рассмотреть его во всей полноте. В возникшей панораме нетрудно будет увидеть истинные мотивы нашего героя, понять его профессиональные установки, осмыслить истоки его патриотизма и устранить, наконец, те ошибки, которые, исказив суть вещей, превратили исследовательский подвиг в «странный поступок».
Главная из которых, самая невыносимая — это традиционное, если не сказать ритуальное, непонимание истинных намерений Русанова.
Именно тогда появится возможность отдалится от предмета своего интереса, чтобы рассмотреть его во всей полноте. В возникшей панораме нетрудно будет увидеть истинные мотивы нашего героя, понять его профессиональные установки, осмыслить истоки его патриотизма и устранить, наконец, те ошибки, которые, исказив суть вещей, превратили исследовательский подвиг в «странный поступок».
Главная из которых, самая невыносимая — это традиционное, если не сказать ритуальное, непонимание истинных намерений Русанова.
На фото: Виттенбург и Кузнецов с опознавательным знаком пропавшей экспедиции Русанова
Опережая время
Владимир Русанов на редкость удачно вписался в процессы, которые развернулись в конце прошлого века на полярных «окраинах» России. Романтик, удачливый исследователь, накопивший опыт интеллектуал в течение нескольких лет работы на Севере превращается в стратега, становится личностью государственного масштаба. Будущее подтвердило, что все намеченные им практические мероприятия по освоению трассы Северного морского пути не просто правильны, а скорее – единственно верные.
По калейдоскопу тех событий отчётливо видно, как идея реализации Северного морского пути выходит у него на первый план, становясь среди других главной. И это происходит тогда, когда север Карского моря не то чтобы не исследован – нет даже представления о том, как к этим исследованиям подступиться.
В программной статье «Возможно ли срочное судоходство между Архангельском и Сибирью через Ледовитый океан?» Владимир Александрович излагает план сквозного плавания:
По калейдоскопу тех событий отчётливо видно, как идея реализации Северного морского пути выходит у него на первый план, становясь среди других главной. И это происходит тогда, когда север Карского моря не то чтобы не исследован – нет даже представления о том, как к этим исследованиям подступиться.
В программной статье «Возможно ли срочное судоходство между Архангельском и Сибирью через Ледовитый океан?» Владимир Александрович излагает план сквозного плавания:
“
«До сих пор, с непоколебимым и непонятным упорством, стараются пройти в Сибирь… возможно южнее: через Югорский Шар, через Карские Ворота, в более редких случаях — через Маточкин Шар. Я предлагаю как раз обратное. Я предлагаю огибать Новую Землю как можно севернее…»
Дальнейшие события только подтверждают теоретические прогнозы Русанова. Результаты плавания вокруг северного острова Новой Земли свидетельствуют, что благоприятные ледовые условия на севере Карского моря действительно существуют и с завидным постоянством повторяются, то есть являются закономерными. Русанов с палубы экспедиционного судна «Дмитрий Солунский» (район мыса Желания) видит, что «к востоку, докуда хватает глаз, море совершенно свободно от льда».
Затем последовали предложения Русанова по обеспечению мореплавания в Карском море и далее по трассе Северного морского пути, до воплощения которых в жизнь он не дожил, но наметил на десятилетия вперёд.
В других статьях он нередко возвращается к отдельным положениям изложенного плана, прорабатывая и детализируя свои предложения по отдельным направлениям; происходит главное: зародившаяся мечта высокоширотного, «ледовитоокеанского» пути (по Русанову) обрела стержень, утвердилась в его сознании, материализовалась в лекциях, письмах, статьях.
Своё предназначение он видит в том, чтобы найти самый оптимальный вариант Северного морского пути. Он уверен: реализация этого проекта принесёт процветание стране, отечеству:
Затем последовали предложения Русанова по обеспечению мореплавания в Карском море и далее по трассе Северного морского пути, до воплощения которых в жизнь он не дожил, но наметил на десятилетия вперёд.
В других статьях он нередко возвращается к отдельным положениям изложенного плана, прорабатывая и детализируя свои предложения по отдельным направлениям; происходит главное: зародившаяся мечта высокоширотного, «ледовитоокеанского» пути (по Русанову) обрела стержень, утвердилась в его сознании, материализовалась в лекциях, письмах, статьях.
Своё предназначение он видит в том, чтобы найти самый оптимальный вариант Северного морского пути. Он уверен: реализация этого проекта принесёт процветание стране, отечеству:
“
«Я считал бы цель достигнутой, если бы в моём призыве к завоеванию льдов послышалось нечто большее: призыв к могуществу, к величию и к славе России!»
Оставалось убедиться в правильности своих суждений опытным путём, но это было возможно только на просторах самого Ледовитого океана.
Момент истины
С тех самых мгновений, как русановская идея обрела завершённость, в ней незримо проступили очертания Северной Земли, являющейся подлинной причиной природных процессов, которые заинтересовали Русанова, привлекли его внимание. Любая попытка реализовать «ледовитоокеанскую» схему уверенно вела к открытию этого архипелага. Но пока ничего не подозревавший об этом Русанов нацелился исполнить задуманное.
«Звёзды сошлись» в 1912 году, когда ему поступило предложение от официальных властей России возглавить экспедицию на Шпицберген. В то время авторитет исследователя был настолько велик, что ему предоставляют карт-бланш относительно всех ключевых вопросов организации экспедиции – выбора и приобретения судна, подбора и формирования экипажа, закупки продовольствия, снаряжения, экипировки.
Это был шанс, и он им воспользовался. С привычной энергией Владимир Александрович берётся за дело с расчётом, что ему удастся «на плечах» экспедиции на Шпицберген дать старт собственному проекту.
Экспедиция (двойного назначения) в сжатые сроки была подготовлена: собственное экспедиционное судно, экипаж, запас продовольствия на один год (по некоторым источникам -- на полтора года), зимовочное снаряжение и «в изобилии огнестрельные припасы» (по Р. Самойловичу).
Свои планы он особо не скрывает, но и не рекламирует, «скрытничает». В статье «План шпицбергенской экспедиции» Владимир Александрович писал:
«Звёзды сошлись» в 1912 году, когда ему поступило предложение от официальных властей России возглавить экспедицию на Шпицберген. В то время авторитет исследователя был настолько велик, что ему предоставляют карт-бланш относительно всех ключевых вопросов организации экспедиции – выбора и приобретения судна, подбора и формирования экипажа, закупки продовольствия, снаряжения, экипировки.
Это был шанс, и он им воспользовался. С привычной энергией Владимир Александрович берётся за дело с расчётом, что ему удастся «на плечах» экспедиции на Шпицберген дать старт собственному проекту.
Экспедиция (двойного назначения) в сжатые сроки была подготовлена: собственное экспедиционное судно, экипаж, запас продовольствия на один год (по некоторым источникам -- на полтора года), зимовочное снаряжение и «в изобилии огнестрельные припасы» (по Р. Самойловичу).
Свои планы он особо не скрывает, но и не рекламирует, «скрытничает». В статье «План шпицбергенской экспедиции» Владимир Александрович писал:
“
«…С таким судном можно будет широко осветить и быстро двинуть вперёд вопрос о Великом северном морском пути – пройти Сибирским морем из Атлантического в Тихий океан»
Скрытничает? Но что мог ещё добавить Русанов, ведь, взвалив на себя бремя первопроходца, он не мог знать, какие сюрпризы приготовила ему арктическая «кухня», что ожидает его впереди, какая ледовая обстановка в намеченных районах ждёт экспедицию. Но точно знал, что риск в данном случае – благородное дело (риск был его естеством – ясным, наглядным и самоочевидным).
Пока перед ним стоит двойная задача: исполнить поручение государственной важности на Шпицбергене (и он блестяще исполнил его) и не сорвать свою разведочную миссию.
Пока перед ним стоит двойная задача: исполнить поручение государственной важности на Шпицбергене (и он блестяще исполнил его) и не сорвать свою разведочную миссию.
«Зарываться в лёд ни в коем случае не будем и при первой грозящей нам опасности повернём обратно»
Характерный разговор, состоявшийся на борту «Геркулеса» по завершении работ на Шпицбергене (со слов Самойловича), хорошо передаёт атмосферу переломного момента.
Команда «Геркулеса», при имеющейся у каждого свободе выбора, сделала, тем не менее, ставку на общее дело. Фраза «Зарываться в лёд...» однозначно указывает: они не намерены геройствовать, но собираются пойти так далеко, как это будет возможно.
Команда «Геркулеса», при имеющейся у каждого свободе выбора, сделала, тем не менее, ставку на общее дело. Фраза «Зарываться в лёд...» однозначно указывает: они не намерены геройствовать, но собираются пойти так далеко, как это будет возможно.
“
«Перед расставанием я долго беседовал с Русановым и Кучиным и убеждал их не рисковать зимовкой в полярных странах, указывая на неприспособленность этого судна «Геркулес» (обыкновенная норвежская шхуна в 63 тонны, с 14-сильным мотором, по ватерлинию дубовая обшивка), обратя их внимание на непригодность провианта (треска, солонина и сравнительно немного консервов) и пр. С моими доводами соглашались как Русанов, так и Кучин, причём последний сказал буквально: «Зарываться в лёд ни в коем случае не будем и при первой грозящей нам опасности повернём обратно»
Геолог Самойлович вскоре покинул экипаж (к нему присоединились зоолог Сватош и боцман Попов), увозя на родину отчёты экспедиции, а «Геркулес» устремился на восток.
Шхуна «Геркулес»
«Иду на восток... Русанов»
В посёлке Маточкин Шар, была оставлена последняя весточка от Русанова, датируемая 18 августа (31 августа по новому стилю) 1912 года: «Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направляюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов».
Показательно, что в догадках относительно судьбы Русанова и его спутников терялись самые информированные и прозорливые. Между тем, в телеграмме недвусмысленно звучит намерение Владимира Русанова осуществить «ледовитоокеанский» маршрут, то есть самый северный, высокоширотный вариант – севернее острова Уединения, севернее Новосибирских островов и севернее острова Врангеля.
Грандиозно даже по нашим временам, а в то время поступок Русанова выглядел запредельно смело, на грани невозможного. Очень скоро высокопоставленные чиновники, эту «невозможность» превратили в константу, прикрывшись ею, как щитом, породив при этом долгоиграющий (доживший до наших дней) постулат, по умолчанию поддержанный всеми, - «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Отсюда и невнятная реакция властей, откровенно не понимающих (или делающих вид, что не понимают), где производить поиски, и безрезультативность самих поисков (организованных под напором общественности, в 1914 - 15 годах).
Да и наши современники, по «старой традиции», ни разу не подвергли анализу саму возможность «карского прорыва» экспедиции, тогда как основания для этого были: рейсы ледокольных пароходов: «Седов», «Садко», «Сибиряков», «Русанов», «Челюскин» в начале 30-х годов прошлого века подтвердили: русановский маршрут был возможен!
Показательно, что в догадках относительно судьбы Русанова и его спутников терялись самые информированные и прозорливые. Между тем, в телеграмме недвусмысленно звучит намерение Владимира Русанова осуществить «ледовитоокеанский» маршрут, то есть самый северный, высокоширотный вариант – севернее острова Уединения, севернее Новосибирских островов и севернее острова Врангеля.
Грандиозно даже по нашим временам, а в то время поступок Русанова выглядел запредельно смело, на грани невозможного. Очень скоро высокопоставленные чиновники, эту «невозможность» превратили в константу, прикрывшись ею, как щитом, породив при этом долгоиграющий (доживший до наших дней) постулат, по умолчанию поддержанный всеми, - «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Отсюда и невнятная реакция властей, откровенно не понимающих (или делающих вид, что не понимают), где производить поиски, и безрезультативность самих поисков (организованных под напором общественности, в 1914 - 15 годах).
Да и наши современники, по «старой традиции», ни разу не подвергли анализу саму возможность «карского прорыва» экспедиции, тогда как основания для этого были: рейсы ледокольных пароходов: «Седов», «Садко», «Сибиряков», «Русанов», «Челюскин» в начале 30-х годов прошлого века подтвердили: русановский маршрут был возможен!
«Ледяной мешок» России – Карское море
«Эстафета непонимания» спровоцировала путаницу в причинно-следственных связях, тогда как истина оказалась на поверхности: сначала созрела Мечта (мотивация), затем появился идеальный Шанс (возможность реализации задуманного), а текст телеграммы – объявление о Действии (официальное заявление о намерении). «Иду на вы».
Если текст телеграммы переложить на карту района, в котором действовала экспедиция, то линия маршрута тянется от посёлка Маточкин Шар вдоль западного берега северного острова архипелага в направлении на северо-северо-восток, и на меридиане мыса Желания (на расстоянии 100 - 150 километров мористее) линия поворачивает на восток.
С этой минуты для «Геркулеса» есть только один генеральный курс, и всё, что происходило потом, – встреченные ледовые поля, отдельные острова, забарахливший мотор или штормовой встречный ветер – всё было подчинено главному: курсу на восток. Они снова и снова, после всех неурядиц, неизменно ложились бы на заданный курс. В этом направлении они видели своё предназначение.
Летом 1912 года преобладали северо-восточные ветра, согнавшие льды Карского моря на юго-запад и образовавшие большие пространства чистой воды в его северной части (это факт).
Ёмко, одной фразой, данную обстановку можно охарактеризовать словами Михаила Ломоносова: «Если где-то прибыло, значит, где-то убыло», но в нашей ситуации потребуются пояснения [1].
Была наглядно продемонстрирована ситуация «ледяного мешка» (по меткому определению поморов), при которой блокированными льдами с востока оказываются все действующие проливы Новой Земли. Ни одно судно в этот год не смогло пробиться к сибирским рекам (тоже факт). Исключением стала «Святая Анна» Георгия Брусилова, которая смогла буквально «протиснуться» среди льдов лишь до берегов Ямала [2]. Но когда глубокой осенью (1912 год) задули обычно преобладавшие здесь южные муссонные ветры, льды Карского моря, сплочённые на юге, начали стремительный дрейф на север, заполняя летнее разрежение (свободные ото льда пространства). Этим и объясняется необычный дрейф «Святой Анны» на север, определивший её трагическую судьбу [3].
Казус «ледяного мешка», мог реализоваться только при одном условии: при длительном воздействии не просто северного, а именно северо-восточного ветра. Если это действительно так, то в действие неминуемо вступал фактор, который и определяет возможность беспрепятственного прохождения по северной акватории Карского моря в полосе, в которой решили действовать наши разведчики.
Этот фактор – Северная Земля. Именно этот архипелаг определяет характер сложных процессов в центре Российской Арктики, являясь барьером препятствующим проникновению тяжёлых (многолетних) льдов из Центрального Арктического бассейна в Карское море. В той или иной степени фактор Архипелага срабатывает всегда - «работает» он и сейчас [4].
Показательно, что в 1930 году легендарный полярный капитан ледокольного парохода «Георгий Седов» получает задание: доставить группу исследователей к западным берегам Северной Земли. Зная, что никаких данных о плавании в этом районе не существует, он, тем не менее, направляет свой корабль в неисследованные воды, от северной оконечности Новой Земли к западным берегам Северной Земли, в точности повторяя намеченный маршрут Русанова.
Если текст телеграммы переложить на карту района, в котором действовала экспедиция, то линия маршрута тянется от посёлка Маточкин Шар вдоль западного берега северного острова архипелага в направлении на северо-северо-восток, и на меридиане мыса Желания (на расстоянии 100 - 150 километров мористее) линия поворачивает на восток.
С этой минуты для «Геркулеса» есть только один генеральный курс, и всё, что происходило потом, – встреченные ледовые поля, отдельные острова, забарахливший мотор или штормовой встречный ветер – всё было подчинено главному: курсу на восток. Они снова и снова, после всех неурядиц, неизменно ложились бы на заданный курс. В этом направлении они видели своё предназначение.
Летом 1912 года преобладали северо-восточные ветра, согнавшие льды Карского моря на юго-запад и образовавшие большие пространства чистой воды в его северной части (это факт).
Ёмко, одной фразой, данную обстановку можно охарактеризовать словами Михаила Ломоносова: «Если где-то прибыло, значит, где-то убыло», но в нашей ситуации потребуются пояснения [1].
Была наглядно продемонстрирована ситуация «ледяного мешка» (по меткому определению поморов), при которой блокированными льдами с востока оказываются все действующие проливы Новой Земли. Ни одно судно в этот год не смогло пробиться к сибирским рекам (тоже факт). Исключением стала «Святая Анна» Георгия Брусилова, которая смогла буквально «протиснуться» среди льдов лишь до берегов Ямала [2]. Но когда глубокой осенью (1912 год) задули обычно преобладавшие здесь южные муссонные ветры, льды Карского моря, сплочённые на юге, начали стремительный дрейф на север, заполняя летнее разрежение (свободные ото льда пространства). Этим и объясняется необычный дрейф «Святой Анны» на север, определивший её трагическую судьбу [3].
Казус «ледяного мешка», мог реализоваться только при одном условии: при длительном воздействии не просто северного, а именно северо-восточного ветра. Если это действительно так, то в действие неминуемо вступал фактор, который и определяет возможность беспрепятственного прохождения по северной акватории Карского моря в полосе, в которой решили действовать наши разведчики.
Этот фактор – Северная Земля. Именно этот архипелаг определяет характер сложных процессов в центре Российской Арктики, являясь барьером препятствующим проникновению тяжёлых (многолетних) льдов из Центрального Арктического бассейна в Карское море. В той или иной степени фактор Архипелага срабатывает всегда - «работает» он и сейчас [4].
Показательно, что в 1930 году легендарный полярный капитан ледокольного парохода «Георгий Седов» получает задание: доставить группу исследователей к западным берегам Северной Земли. Зная, что никаких данных о плавании в этом районе не существует, он, тем не менее, направляет свой корабль в неисследованные воды, от северной оконечности Новой Земли к западным берегам Северной Земли, в точности повторяя намеченный маршрут Русанова.
«Выбирая такой маршрут, капитан В.И. Воронин руководствовался теми простыми соображениями, что господствовавшие с момента нашего отплытия из Архангельска северные и особенно северо-восточные ветры должны были отжать льды от западных берегов Северной Земли к югу и западу в область Новой Земли. Нам было желательно высадиться примерно под 79°30'' против гипотетического залива или пролива Шокальского. Поэтому предполагалось, поднявшись до этой широты, лечь на восточный курс и идти к намеченной цели. Таков был план».
Николай Урванцев «Два года на Северной Земле»
Забегая вперёд, отметим: они успешно с ним справились.
Экспедиция под начальством Георгия Седова на паровой шхуне «Святой Фока» 16 сентября 1912 года пыталась пройти от Новой Земли до Земли Франца-Иосифа (район старта «Геркулеса»), но встретив в этом районе непроходимые ледовые поля, вынужденно повернула на юг.
Проход захлопнулся, оставляя экипаж «Геркулеса» один на один с Арктикой. Как утверждают полярники, «дамой серьёзной, не терпящей слишком наглых, но презирающей и слишком робких». Ни к первой, ни ко второй категории Русанов, как мы знаем, не относился.
Экспедиция под начальством Георгия Седова на паровой шхуне «Святой Фока» 16 сентября 1912 года пыталась пройти от Новой Земли до Земли Франца-Иосифа (район старта «Геркулеса»), но встретив в этом районе непроходимые ледовые поля, вынужденно повернула на юг.
Проход захлопнулся, оставляя экипаж «Геркулеса» один на один с Арктикой. Как утверждают полярники, «дамой серьёзной, не терпящей слишком наглых, но презирающей и слишком робких». Ни к первой, ни ко второй категории Русанов, как мы знаем, не относился.
Северная Земля
Чем ближе «Геркулес» приближался к обширному архипелагу, тем меньше встречалось препятствий. Продолжительные северо-восточные ветры уже некоторое время назад сделали свою необычную работу – очистили путь.
Если предположения верны, то, следуя высокоширотным курсом на восток, в полосе, ограниченной 78-м и 79-м градусами северной широты, свободного ото льда моря, «Геркулес» уже 3 - 4 сентября 1912 года, теоретически (в идеале!) мог оказаться в видимости Северной Земли.
Вот это да! Готовились к длительному, изнурительному походу с непредсказуемым концом – и вдруг земля... Это был юго-западный берег нынешнего среднего острова архипелага Северная Земля. Они всё же получили главный приз первопроходцев – единственную и последнюю привилегию.
Не станем бурно фантазировать, а проследуем по маршруту, определяемому «историческим маяком» – находкой 1947 года, в заливе Ахматова, который приведёт нас... в пролив Шокальского.
Открытие Северной Земли поменяло планы Русанова. В северной части пролива Шокальского, куда, без сомнения, они поднялись, наши первооткрыватели столкнулись с ещё одной закономерностью, теперь хорошо нам известной: тяжёлыми ледовыми полями, прижатыми к восточным берегам тем же северо-восточным ветром. Они блокировали теперь уже Североземельские проливы на выходе в море Лаптевых.
С этого момента «окно возможностей» для экспедиции Русанова стало неумолимо схлопываться, стремясь к нулю, и окончательно закрылось в то время, когда было принято решение встать на зимовку.
Если предположения верны, то, следуя высокоширотным курсом на восток, в полосе, ограниченной 78-м и 79-м градусами северной широты, свободного ото льда моря, «Геркулес» уже 3 - 4 сентября 1912 года, теоретически (в идеале!) мог оказаться в видимости Северной Земли.
Вот это да! Готовились к длительному, изнурительному походу с непредсказуемым концом – и вдруг земля... Это был юго-западный берег нынешнего среднего острова архипелага Северная Земля. Они всё же получили главный приз первопроходцев – единственную и последнюю привилегию.
Не станем бурно фантазировать, а проследуем по маршруту, определяемому «историческим маяком» – находкой 1947 года, в заливе Ахматова, который приведёт нас... в пролив Шокальского.
Открытие Северной Земли поменяло планы Русанова. В северной части пролива Шокальского, куда, без сомнения, они поднялись, наши первооткрыватели столкнулись с ещё одной закономерностью, теперь хорошо нам известной: тяжёлыми ледовыми полями, прижатыми к восточным берегам тем же северо-восточным ветром. Они блокировали теперь уже Североземельские проливы на выходе в море Лаптевых.
С этого момента «окно возможностей» для экспедиции Русанова стало неумолимо схлопываться, стремясь к нулю, и окончательно закрылось в то время, когда было принято решение встать на зимовку.
Зимовка
На место зимовки экспедиционной шхуны указывает «стоянка неизвестных мореходов», обнаруженная топографом Н. Пьянковым в 1947 году на острове Большевик, в восьми километрах от вершины залива Ахматова (западный берег). В докладной записке указаны, в том числе, и интересующие нас артефакты: пять вскрытых консервных банок, след давнишнего костра и доски с обшивки корабля, скреплённые болтами, – в нескольких километрах ближе к вершине залива [5].
Тогда внятных версий и выводов не последовало, и вскоре в «штабе поиска» утвердилась уверенность, что находки топографа – миф. Между тем, обращает на себя внимание примечательная природная особенность места «стоянки». С одной стороны, широкая долина (дельта реки) является удобным (по меркам суровой природы) местом привала, а с другой – с этой точки берёт начало единственный сквозной проход в фиорд Спартак. Такое совпадение не может быть случайностью.
Тогда внятных версий и выводов не последовало, и вскоре в «штабе поиска» утвердилась уверенность, что находки топографа – миф. Между тем, обращает на себя внимание примечательная природная особенность места «стоянки». С одной стороны, широкая долина (дельта реки) является удобным (по меркам суровой природы) местом привала, а с другой – с этой точки берёт начало единственный сквозной проход в фиорд Спартак. Такое совпадение не может быть случайностью.
“
«На западном берегу в небольшом расширении между гор находится урочище. Это своеобразный оазис. На террасах этой долины много травы, и даже сейчас, когда кругом снег, на редких ветках стелющейся ивы ползают красные мохнатые гусеницы. Урочище рассечено глубоким каньоном, на небольших возвышениях справа – каменные осыпи. Из верховьев речки, текущей в каньоне, легко попасть в фиорд Спартак»
По характеру находок и местности (с явным указанием на выход во фьорд Спартак), можно заключить, что «стоянка» имела все признаки временного привала экскурсионной (исследовательской) группы, пришедшей сюда с места зимовки «Геркулеса».
Есть два равнозначных варианта следования: либо с фьорда Тельмана, по кольцевому маршруту (ф. Тельмана - ложбина между ледников - залив Ахматова - ф. Спартак - ф. Тельмана), либо с фьорда Спартак, по возвратному варианту (ф. Спартак - залив Ахматова - ф. Спартак).
Казалось бы, напрашивающийся вывод очевиден, и зимовку необходимо искать во фьорде Спартак, но кольцевой маршрут тоже реален, поскольку «доски с обшивки корабля», оставленные в «нескольких километрах ближе к вершине», могут говорить о том, что, собираясь пересечь ледник, экспедиционеры взяли их «из дома» (стоянка «Геркулеса») во фьорде Тельмана для преодоления трещин. А уже с ледника, визуально определившись, избрали путь через вершину залива, воспользовавшись проходом из залива во фьорд. «Доски» — их оставили за ненадобностью, использовав часть для костра, — указывают на место спуска с ледника в залив (ближе к вершине) [6].
Вывод очевиден. В сентябре месяце, находясь в проливе Шокальского, экспедиция принимает решение встать на зимовку. Фьорд (Спартак или Тельмана), как нельзя лучше подходит для этого. Рядом «активная вода» пролива, хорошее укрытие от зимних ветров и штормов и в то же время прекрасное место для исследований (для геолога любой разрез – открытая книга). В одном из них экспедиция встала на зимовку.
Есть два равнозначных варианта следования: либо с фьорда Тельмана, по кольцевому маршруту (ф. Тельмана - ложбина между ледников - залив Ахматова - ф. Спартак - ф. Тельмана), либо с фьорда Спартак, по возвратному варианту (ф. Спартак - залив Ахматова - ф. Спартак).
Казалось бы, напрашивающийся вывод очевиден, и зимовку необходимо искать во фьорде Спартак, но кольцевой маршрут тоже реален, поскольку «доски с обшивки корабля», оставленные в «нескольких километрах ближе к вершине», могут говорить о том, что, собираясь пересечь ледник, экспедиционеры взяли их «из дома» (стоянка «Геркулеса») во фьорде Тельмана для преодоления трещин. А уже с ледника, визуально определившись, избрали путь через вершину залива, воспользовавшись проходом из залива во фьорд. «Доски» — их оставили за ненадобностью, использовав часть для костра, — указывают на место спуска с ледника в залив (ближе к вершине) [6].
Вывод очевиден. В сентябре месяце, находясь в проливе Шокальского, экспедиция принимает решение встать на зимовку. Фьорд (Спартак или Тельмана), как нельзя лучше подходит для этого. Рядом «активная вода» пролива, хорошее укрытие от зимних ветров и штормов и в то же время прекрасное место для исследований (для геолога любой разрез – открытая книга). В одном из них экспедиция встала на зимовку.
Ледовая западня для «Геркулеса»
Анализ обстоятельств, приведших к гибели экспедицию Русанова, определённо указывает, что именно зимовка в сочетании с природной аномалией, когда благоприятный год сменяется суровым (как правило, более продолжительным) периодом, стала первопричиной гибели экспедиции.
На шхуне ещё царила эйфория от открытия новой земли, ещё строились светлые планы на будущее, и близкий берег манил своих открывателей. Но невидимый маятник начал своё обратное движение, и с этой минуты все они – и Владимир Русанов, и его невеста Жюльетта (мадмуазель Жан), и капитан Александр Кучин, и его однокашник штурман Константин Белов, и ещё семеро членов экипажа (всего одиннадцать человек) – были обречены.
Никто из них не подозревал, что пролив не вскроется (подтверждается отчётом ГЭ СЛО) ни через год (в 1913-м), ни через два (в 1914-м) [7].
На шхуне ещё царила эйфория от открытия новой земли, ещё строились светлые планы на будущее, и близкий берег манил своих открывателей. Но невидимый маятник начал своё обратное движение, и с этой минуты все они – и Владимир Русанов, и его невеста Жюльетта (мадмуазель Жан), и капитан Александр Кучин, и его однокашник штурман Константин Белов, и ещё семеро членов экипажа (всего одиннадцать человек) – были обречены.
Никто из них не подозревал, что пролив не вскроется (подтверждается отчётом ГЭ СЛО) ни через год (в 1913-м), ни через два (в 1914-м) [7].
Это была настоящая ледовая ловушка. Арктика (по факту – космос на земле), запросто пропустившая их «в святая святых» своих владений, так просто обратно уже не отпустит.
Первое беспокойство появилось у зимовщиков, видимо, в августе 1913 года, когда время (северное короткое лето) неумолимо уходило, а надежда на скорое освобождение начала таять. Точно известно, что попытку вырваться из западни, куда угодил «Геркулес», они предприняли, снарядив «сигнальный» отряд.
Сроки старта отряда определялись готовностью к походу и состоянием льда. Если предположить, что всё-таки второе, то в конце августа, по заберегам, до открытой воды всей командой они вполне смогли бы доставить шлюпку или фансбот и, имея в составе «сигнальной» группы 3 - 4 человека, отправиться на материк. Видимо, они условились, что отряд поставит на полпути, на приметном месте, знак с надписью «Геркулес 1913», приготовленный на месте и взятый с собой, для оповещения остающегося экипажа (обнаружен в 1934-м году на северном острове архипелага Мона). В этом случае не требовалось пояснений, знак означал: «Мы достигли этого места, идём дальше» [8].
Группа моряков на шлюпке покинула пролив Шокальского в направлении на юго-запад. Она будет всё время вынуждена, двигаясь вперёд, оглядываться назад – в надежде, что на горизонте кильватерного следа вот-вот покажутся мачты догоняющего их «Геркулеса».
Шхуна, пленённая невзломавшимся льдом, осталась на месте. Агония корабля могла произойти не раньше лета 1915 года -- только при вскрытии припая (к этому времени оставшиеся на борту люди погибли). Ледовые жернова стёрли с акватории малейшие намёки на присутствие человека, но на берегу, напротив стоянки «Геркулеса» (в одном из двух фьордов), наверняка сохранились фундаментальные следы первооткрывателей: продовольственный склад, хижина или обсерватория, знак...
Первое беспокойство появилось у зимовщиков, видимо, в августе 1913 года, когда время (северное короткое лето) неумолимо уходило, а надежда на скорое освобождение начала таять. Точно известно, что попытку вырваться из западни, куда угодил «Геркулес», они предприняли, снарядив «сигнальный» отряд.
Сроки старта отряда определялись готовностью к походу и состоянием льда. Если предположить, что всё-таки второе, то в конце августа, по заберегам, до открытой воды всей командой они вполне смогли бы доставить шлюпку или фансбот и, имея в составе «сигнальной» группы 3 - 4 человека, отправиться на материк. Видимо, они условились, что отряд поставит на полпути, на приметном месте, знак с надписью «Геркулес 1913», приготовленный на месте и взятый с собой, для оповещения остающегося экипажа (обнаружен в 1934-м году на северном острове архипелага Мона). В этом случае не требовалось пояснений, знак означал: «Мы достигли этого места, идём дальше» [8].
Группа моряков на шлюпке покинула пролив Шокальского в направлении на юго-запад. Она будет всё время вынуждена, двигаясь вперёд, оглядываться назад – в надежде, что на горизонте кильватерного следа вот-вот покажутся мачты догоняющего их «Геркулеса».
Шхуна, пленённая невзломавшимся льдом, осталась на месте. Агония корабля могла произойти не раньше лета 1915 года -- только при вскрытии припая (к этому времени оставшиеся на борту люди погибли). Ледовые жернова стёрли с акватории малейшие намёки на присутствие человека, но на берегу, напротив стоянки «Геркулеса» (в одном из двух фьордов), наверняка сохранились фундаментальные следы первооткрывателей: продовольственный склад, хижина или обсерватория, знак...
Известно, что лето 1913 года у северных берегов Таймыра было необычайно холодным, вскрытие ледового припая, да и то не везде, происходило в сентябре, на месяц позже обычного. Зная это, можно утверждать, что, двигаясь на шлюпке вдоль припая, они миновали острова архипелага Норденшёльда, огибая их мористее (с севера), и достигли архипелага Мона, пройдя в общей сложности около пятисот километров. Далее по известным находкам (остров Геркулес, мыс Русановцев и остров Попова – Чухчина), можно прочертить маршрут, теряющийся в шхерах Минина.
Если по линии архипелаг Норденшёльда – шхеры Минина вполне вероятно обнаружение следов «сигнального» отряда экспедиции В. Русанова, то значимые находки, способные поведать о судьбе самой экспедиции, ждут нас на месте зимовки – в проливе Шокальского (фьорды Спартак и Тельмана).
Две-три точечных, выверенных экспедиции, организованных под эгидой Русского Географического общества, в состоянии запустить общенациональный процесс возрождения героики и романтики освоения высоких широт.
Чем больше проблема, тем круче возможность, заложенная в ней. Раскрытие тайны экспедиции Русанова не самоцель – повод для юных (будущих) полярников открыть новые горизонты пространства «Двух Капитанов» (В. Каверина). Территорию азарта, подвига и открытий.
Если по линии архипелаг Норденшёльда – шхеры Минина вполне вероятно обнаружение следов «сигнального» отряда экспедиции В. Русанова, то значимые находки, способные поведать о судьбе самой экспедиции, ждут нас на месте зимовки – в проливе Шокальского (фьорды Спартак и Тельмана).
Две-три точечных, выверенных экспедиции, организованных под эгидой Русского Географического общества, в состоянии запустить общенациональный процесс возрождения героики и романтики освоения высоких широт.
Чем больше проблема, тем круче возможность, заложенная в ней. Раскрытие тайны экспедиции Русанова не самоцель – повод для юных (будущих) полярников открыть новые горизонты пространства «Двух Капитанов» (В. Каверина). Территорию азарта, подвига и открытий.
Научный сотрудник РГМАА Ирина Южакова рассказывает об экспедиции Русанова и разработке угольных месторождений на Шпицбергене.
Автор: Юрий Веселянский, действительный член Русского Географического общества
Видео: Проектный офис развития Арктики
Видео: Проектный офис развития Арктики
Список использованной литературы
[1] Из книги В. Пасецкого «Отогревшие землю»: "ледовыми наблюдениями в Карском море, подмечена любопытная черта в его режиме. Как правило, сложной ледовой обстановке юго-западной части моря, когда тяжёлыми льдами блокированы выходы из южных Новоземельских проливов, соответствуют лёгкие ледовые условия в северной части моря. В большинстве случаев в сентябре плавание здесь осуществляется по чистой воде. Такое распределение льдов наблюдалось в 1907 г., когда несколько судов застряли во льдах по выходе из пролива Карские Ворота, а норвежские суда плавали к северу и востоку от мыса Желания по чистой воде».
[2] Из книги «На юг к Земле Франца Иосифа»: «Святая Анна» сделала короткую остановку в проливе Югорский Шар, чтобы передать письма на стоящие там пароходы, которые так и не отважились войти в Карское море, белевшее льдами». Стр. 15. Там же: «Непроходимый лёд, встреченный почти сразу после выхода из пролива Югорский Шар, заставил шхуну уклониться к югу в Байдарацкую губу, из которой «Святая Анна» почти месяц пробивалась в смерзающихся льдах к берегам Ямала».
[3] В период между стартом «Геркулеса» 31 августа (отход при восточном ветре - см. В. Корякин «Русанов», стр.) и попыткой экспедиции Георгия Седова пройти от Новой Земли к ЗФИ (16 сентября), ветер уже был или северо-северо-восточный или северный).
Н. Пинегин, участник экспедиции на «Св. Фоке» в своей книге «В высоких широтах» так описывает эти событмя: «Паруса — плохие помощники во льдах такого свойства, — двигались мы очень плохо. Лёд сильно изменился, характер его совсем не тот. Похоже, что это не лёд Баренцева моря, а какой-то иной, вероятнее всего, принесённый из полюсного бассейна. Льдины покрыты сугробами нетаявшего снега, морская волна едва ли касалась их непорочной белизны. Все выглядело достаточно угрожающе. Может быть, нам следовало ещё с утра повернуть обратно и попытаться пробиться на север где-нибудь в другом месте, но не хотелось отступать, пока с наблюдательной бочки виднелись каналы».
[4] Из Руководства по Северному морскому пути: «Наиболее благоприятный вариант пути при сквозном плавании по СМП на самом западном его участке в июне и июле, чаще всего проходит через проливы Карские Ворота и Югорский Шар, а в сентябре и октябре - вокруг мыса Желания (повторяемость 55—80 %). В августе использование указанных вариантов практически равновероятно».
Акватория северной части Карского моря продолжает оставаться «прикрытой» (от воздействия паковых льдов Центрального Арктического бассейна), Северной Землёй при условии воздействия северо-восточных и восточных ветров, но как только их вектор направления смещается к югу (северный ветер), то в «зазор» между Землёй Франца - Иосифа и островами Визе и Ушакова начинают «прорываться» льды (из ЦАБ) на границу Баренцевого и Карского морей.
[5] Летом 2005 года в бухте Мод полуострова Челюскин, на берегу безымянной лагуны, был найден обломок корабельного фальшборта из трёх досок (толщиной 25 мм) с прогнившими торцами, которые были скреплены между собой «внахлёст» болтами. Болты ржавые, но сохранившиеся частички цинка, указывают на то, что изначально они были оцинкованными. На кромке крайней доски (доски выбелены временем, но заметны следы сурика) удерживаемый одним сохранившимся болтом диаметром 8 мм и длиной 60 мм, находился фланец диаметром 84 мм. Фланец литой с четырьмя отверстиями диаметром 10 мм, с прокладкой из сыромятной кожи, разделен рисунком на четыре сектора, на каждом из которых имеются надписи:
/ PROV \ / PAT \ / \ / \
/ R. I. \ / APR. 1. 1891. \ / E. M. LART. \ / MFG. CO. \
Фланец хранится в Красноярске, в импровизированном музее «Полярной экспедиционной компании».
[6] Место спуска с ледника в залив Ахматова определено отрядом поисковой экспедиции «Комсомольская Правда» в 1975 году. Тогда, с целью исследовать место находки (1947 года), двигаясь с юга, со стороны ледника к вершине залива, они обнаружили, что поскольку у самой вершины залива ледяной обрыв, то его пришлось обходить слева (с запада) и производить спуск, предположительно, в том же месте где и были обнаружены «доски с обшивки корабля».
Цитата из 7-й главы книги «Три загадки Арктики»: «Потом группы Владимирова и Леденева соединились. По плану. И снова по плану разошлись. Курочкин и Владимиров с ненужным снаряжением пошли прежним путем в бухту Солнечная; Леденев, Рахманов и Яценко через ледник Ленинградский направились к проливу Шокальского. Они осмотрели побережье пролива от мыса Острый Нос до мыса Неупокоева. Отчёт Лебедева о днях, проведённых на этом участке, пестрит словами: знак геодезистов, бочка, бочки с бензином, железный знак, железные сани, след вездехода и т. д. Места посещались, сюрпризов здесь ожидать трудно».
[7] Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого Океана (1910-15), следуя по трассе СМП с востока на запад, 3 сентября 1913 года совершает открытие Северной Земли. Обследуя её восточные берега, экспедиция прошла в видимости северо-восточной части пролива Шокальского. Участник тех событий Л. Старокадомский записал: «Иногда, слева от курса линия берега прерывалась сплошным ровным льдом, покрытым снегом. Берега отодвигались далеко вглубь и скрывались из вида. Невозможно было определить, видели ли мы пролив, покрытый невзломанным льдом, или обширную бухту».
На следующий год (1914), в начале сентября, экспедиция (ГЭ СЛО), снова с востока, на кораблях «Таймыр» и «Вайгач», подошла к проливу Вилькицкого. Вероятно, накануне произошло вскрытие пролива, потому что его заполняли плавучие льды, а в прибрежной полосе сгрудились длинным непрерывным валом колоссальные льдины, видимо, выброшенные на берег со страшной силой. «Рассматривая эти исполинские льдины, мы невольно думали о том, что такого напора льда не выдержало бы никакое судно. Оно неминуемо было бы раздавлено».
Пробивая перемычки и лавируя между льдин, ледокольные пароходы проследовали по проливу Вилькицкого до юго-западной оконечности Северной Земли (о. Большевик), «за которой берег поворачивал к северу (мыс Неупокоева). У низкой юго-западной косы лежал береговой припай, к западу от него - сплочённый лёд». «Сплочённые ледовые поля не давали возможности обогнуть Северную Землю с запада». Вскоре суда, из-за сложной ледовой обстановки, вынуждены были встать на зимовку.
Эти цитаты свидетельствуют, что пролив Шокальского не вскрывался ни в 1913-м, ни в 1914-м годах.
[8] Итоговый вывод системных поисков произведённых в 70-х и в 80-х годах прошлого века можно проиллюстрировать цитатой из книги академика, доктора исторических наук В. М. Пасецкого: «Столб «Геркулеса» является не только одним из ключей к тайне исчезновения экспедиции Русанова, он усложняет и делает более туманной и непроницаемой эту тайну. Не будь этого столба, всё, казалось, выглядело бы гораздо стройнее, проще и понятнее. Можно было бы более уверенно говорить, что Русанов, возможно, уже в 1912 году достиг Северной Земли. Но столб «Геркулеса» неумолимо отбрасывает нас к островам Мона».
Принято считать, что памятный знак на острове Геркулес является вехой предельного плавания экспедиционного судна, где и произошла зимовка. Но в апреле 1914 года затёртую льдами «Святую Анну» экспедиции Георгия Брусилова, дрейфующую к этому времени севернее Земли Франца-Иосифа, оставляет группа моряков, под руководством штурмана Валериана Альбанова и осуществляет пеший поход к спасительной земле. В жестоких условиях Арктики, среди торосов и полыней, по движимому течениями и ветрами льду, теряя товарищей, штурман Альбанов и матрос Конрад смогли спастись, добравшись до архипелага (Земля Франца-Иосифа).
В документальной книге «На юг, к земле Франца-Иосифа» Валериан Альбанов писал: «17 июня 1914 года. Волей-неволей теперь приходилось бросить палатку и одни нарты с каяком. Без палатки обойтись нетрудно, но с двумя каяками на восемь человек уже труднее. Бросили мы каяк, написав на нем предварительно: «Святая Анна», бросили нарты, палатку и ещё кое-что и отправились в путь. Нарты теперь стали лёгкие». Этот эпизод произошёл спустя два месяца после того, как отряд Альбанова оставил скованную льдами шхуну «Святая Анна». Утратив всякую связь со шхуной и её экипажем, выбрав другую судьбу, штурман, тем не менее, обозначает свой отряд именно так – «Святая Анна».
В случае экспедиции Русанова знак установили люди из «сигнальной" группы, для оповещения своих оставшихся на «Геркулесе» товарищей, что они достигли этого места.
На знаке кроме аккуратно вырезанной надписи «Геркулес 1913» была ещё короткая надпись. Из дневника П. Виттенбурга, посетившего остров весной 1938 года: «Под самым островом опять торосы. Знак триангуляционный упал (установлен в 1934 топографами - примечание автора) – Русанова знак нагнулся на 75 градусов, на верхушке следы недавнего посещения медведя, щепки ещё лежали на снегу, но следа не было видно. По изглоданной верхушке видно, что медведь нередко прикладывается к этому загадочному памятнику. Под камнями не было найдено ни банки, ни записки, которая могла бы расшифровать судьбу экспедиции. На знаке ещё имеются инициалы «В.П.» - может быть Попов – боцман экспедиции. Я всё сфотографировал, знак снял, поставил новый высотой в 3 метра и вырезал на доске: «Геркулес1913. Виттенбург, Стащенко, Кузнецов. 1938, 12/V».
В составе экипажа экспедиции находился Попов Василий Григорьевич, в качестве матроса, что косвенно указывает на то обстоятельство, что ни Русанова ни Кучина на острове (на месте установки) не было.
- Корякин В. С. «Русанов»
- Старокадомский Л. М. «Пять плаваний в Северном Ледовитом океане»
- Альбанов В. И. «На юг, к земле Франца - Иосифа»
- Пасецкий В. М. «Отогревшие землю»
[1] Из книги В. Пасецкого «Отогревшие землю»: "ледовыми наблюдениями в Карском море, подмечена любопытная черта в его режиме. Как правило, сложной ледовой обстановке юго-западной части моря, когда тяжёлыми льдами блокированы выходы из южных Новоземельских проливов, соответствуют лёгкие ледовые условия в северной части моря. В большинстве случаев в сентябре плавание здесь осуществляется по чистой воде. Такое распределение льдов наблюдалось в 1907 г., когда несколько судов застряли во льдах по выходе из пролива Карские Ворота, а норвежские суда плавали к северу и востоку от мыса Желания по чистой воде».
[2] Из книги «На юг к Земле Франца Иосифа»: «Святая Анна» сделала короткую остановку в проливе Югорский Шар, чтобы передать письма на стоящие там пароходы, которые так и не отважились войти в Карское море, белевшее льдами». Стр. 15. Там же: «Непроходимый лёд, встреченный почти сразу после выхода из пролива Югорский Шар, заставил шхуну уклониться к югу в Байдарацкую губу, из которой «Святая Анна» почти месяц пробивалась в смерзающихся льдах к берегам Ямала».
[3] В период между стартом «Геркулеса» 31 августа (отход при восточном ветре - см. В. Корякин «Русанов», стр.) и попыткой экспедиции Георгия Седова пройти от Новой Земли к ЗФИ (16 сентября), ветер уже был или северо-северо-восточный или северный).
Н. Пинегин, участник экспедиции на «Св. Фоке» в своей книге «В высоких широтах» так описывает эти событмя: «Паруса — плохие помощники во льдах такого свойства, — двигались мы очень плохо. Лёд сильно изменился, характер его совсем не тот. Похоже, что это не лёд Баренцева моря, а какой-то иной, вероятнее всего, принесённый из полюсного бассейна. Льдины покрыты сугробами нетаявшего снега, морская волна едва ли касалась их непорочной белизны. Все выглядело достаточно угрожающе. Может быть, нам следовало ещё с утра повернуть обратно и попытаться пробиться на север где-нибудь в другом месте, но не хотелось отступать, пока с наблюдательной бочки виднелись каналы».
[4] Из Руководства по Северному морскому пути: «Наиболее благоприятный вариант пути при сквозном плавании по СМП на самом западном его участке в июне и июле, чаще всего проходит через проливы Карские Ворота и Югорский Шар, а в сентябре и октябре - вокруг мыса Желания (повторяемость 55—80 %). В августе использование указанных вариантов практически равновероятно».
Акватория северной части Карского моря продолжает оставаться «прикрытой» (от воздействия паковых льдов Центрального Арктического бассейна), Северной Землёй при условии воздействия северо-восточных и восточных ветров, но как только их вектор направления смещается к югу (северный ветер), то в «зазор» между Землёй Франца - Иосифа и островами Визе и Ушакова начинают «прорываться» льды (из ЦАБ) на границу Баренцевого и Карского морей.
[5] Летом 2005 года в бухте Мод полуострова Челюскин, на берегу безымянной лагуны, был найден обломок корабельного фальшборта из трёх досок (толщиной 25 мм) с прогнившими торцами, которые были скреплены между собой «внахлёст» болтами. Болты ржавые, но сохранившиеся частички цинка, указывают на то, что изначально они были оцинкованными. На кромке крайней доски (доски выбелены временем, но заметны следы сурика) удерживаемый одним сохранившимся болтом диаметром 8 мм и длиной 60 мм, находился фланец диаметром 84 мм. Фланец литой с четырьмя отверстиями диаметром 10 мм, с прокладкой из сыромятной кожи, разделен рисунком на четыре сектора, на каждом из которых имеются надписи:
/ PROV \ / PAT \ / \ / \
/ R. I. \ / APR. 1. 1891. \ / E. M. LART. \ / MFG. CO. \
Фланец хранится в Красноярске, в импровизированном музее «Полярной экспедиционной компании».
[6] Место спуска с ледника в залив Ахматова определено отрядом поисковой экспедиции «Комсомольская Правда» в 1975 году. Тогда, с целью исследовать место находки (1947 года), двигаясь с юга, со стороны ледника к вершине залива, они обнаружили, что поскольку у самой вершины залива ледяной обрыв, то его пришлось обходить слева (с запада) и производить спуск, предположительно, в том же месте где и были обнаружены «доски с обшивки корабля».
Цитата из 7-й главы книги «Три загадки Арктики»: «Потом группы Владимирова и Леденева соединились. По плану. И снова по плану разошлись. Курочкин и Владимиров с ненужным снаряжением пошли прежним путем в бухту Солнечная; Леденев, Рахманов и Яценко через ледник Ленинградский направились к проливу Шокальского. Они осмотрели побережье пролива от мыса Острый Нос до мыса Неупокоева. Отчёт Лебедева о днях, проведённых на этом участке, пестрит словами: знак геодезистов, бочка, бочки с бензином, железный знак, железные сани, след вездехода и т. д. Места посещались, сюрпризов здесь ожидать трудно».
[7] Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого Океана (1910-15), следуя по трассе СМП с востока на запад, 3 сентября 1913 года совершает открытие Северной Земли. Обследуя её восточные берега, экспедиция прошла в видимости северо-восточной части пролива Шокальского. Участник тех событий Л. Старокадомский записал: «Иногда, слева от курса линия берега прерывалась сплошным ровным льдом, покрытым снегом. Берега отодвигались далеко вглубь и скрывались из вида. Невозможно было определить, видели ли мы пролив, покрытый невзломанным льдом, или обширную бухту».
На следующий год (1914), в начале сентября, экспедиция (ГЭ СЛО), снова с востока, на кораблях «Таймыр» и «Вайгач», подошла к проливу Вилькицкого. Вероятно, накануне произошло вскрытие пролива, потому что его заполняли плавучие льды, а в прибрежной полосе сгрудились длинным непрерывным валом колоссальные льдины, видимо, выброшенные на берег со страшной силой. «Рассматривая эти исполинские льдины, мы невольно думали о том, что такого напора льда не выдержало бы никакое судно. Оно неминуемо было бы раздавлено».
Пробивая перемычки и лавируя между льдин, ледокольные пароходы проследовали по проливу Вилькицкого до юго-западной оконечности Северной Земли (о. Большевик), «за которой берег поворачивал к северу (мыс Неупокоева). У низкой юго-западной косы лежал береговой припай, к западу от него - сплочённый лёд». «Сплочённые ледовые поля не давали возможности обогнуть Северную Землю с запада». Вскоре суда, из-за сложной ледовой обстановки, вынуждены были встать на зимовку.
Эти цитаты свидетельствуют, что пролив Шокальского не вскрывался ни в 1913-м, ни в 1914-м годах.
[8] Итоговый вывод системных поисков произведённых в 70-х и в 80-х годах прошлого века можно проиллюстрировать цитатой из книги академика, доктора исторических наук В. М. Пасецкого: «Столб «Геркулеса» является не только одним из ключей к тайне исчезновения экспедиции Русанова, он усложняет и делает более туманной и непроницаемой эту тайну. Не будь этого столба, всё, казалось, выглядело бы гораздо стройнее, проще и понятнее. Можно было бы более уверенно говорить, что Русанов, возможно, уже в 1912 году достиг Северной Земли. Но столб «Геркулеса» неумолимо отбрасывает нас к островам Мона».
Принято считать, что памятный знак на острове Геркулес является вехой предельного плавания экспедиционного судна, где и произошла зимовка. Но в апреле 1914 года затёртую льдами «Святую Анну» экспедиции Георгия Брусилова, дрейфующую к этому времени севернее Земли Франца-Иосифа, оставляет группа моряков, под руководством штурмана Валериана Альбанова и осуществляет пеший поход к спасительной земле. В жестоких условиях Арктики, среди торосов и полыней, по движимому течениями и ветрами льду, теряя товарищей, штурман Альбанов и матрос Конрад смогли спастись, добравшись до архипелага (Земля Франца-Иосифа).
В документальной книге «На юг, к земле Франца-Иосифа» Валериан Альбанов писал: «17 июня 1914 года. Волей-неволей теперь приходилось бросить палатку и одни нарты с каяком. Без палатки обойтись нетрудно, но с двумя каяками на восемь человек уже труднее. Бросили мы каяк, написав на нем предварительно: «Святая Анна», бросили нарты, палатку и ещё кое-что и отправились в путь. Нарты теперь стали лёгкие». Этот эпизод произошёл спустя два месяца после того, как отряд Альбанова оставил скованную льдами шхуну «Святая Анна». Утратив всякую связь со шхуной и её экипажем, выбрав другую судьбу, штурман, тем не менее, обозначает свой отряд именно так – «Святая Анна».
В случае экспедиции Русанова знак установили люди из «сигнальной" группы, для оповещения своих оставшихся на «Геркулесе» товарищей, что они достигли этого места.
На знаке кроме аккуратно вырезанной надписи «Геркулес 1913» была ещё короткая надпись. Из дневника П. Виттенбурга, посетившего остров весной 1938 года: «Под самым островом опять торосы. Знак триангуляционный упал (установлен в 1934 топографами - примечание автора) – Русанова знак нагнулся на 75 градусов, на верхушке следы недавнего посещения медведя, щепки ещё лежали на снегу, но следа не было видно. По изглоданной верхушке видно, что медведь нередко прикладывается к этому загадочному памятнику. Под камнями не было найдено ни банки, ни записки, которая могла бы расшифровать судьбу экспедиции. На знаке ещё имеются инициалы «В.П.» - может быть Попов – боцман экспедиции. Я всё сфотографировал, знак снял, поставил новый высотой в 3 метра и вырезал на доске: «Геркулес1913. Виттенбург, Стащенко, Кузнецов. 1938, 12/V».
В составе экипажа экспедиции находился Попов Василий Григорьевич, в качестве матроса, что косвенно указывает на то обстоятельство, что ни Русанова ни Кучина на острове (на месте установки) не было.
ГЕРОИ