«Обмеры медведицы и берлоги. А берлога непроста: длинный, широкий ход-коридор с тремя полусферами-выемками, в одной – родильная камера, в другой, судя по волосам и следам когтей, – детская, внутри – голубой полумрак-полусвет. Собираем экскременты–важный полевой материал для науки. Фото и киносъемка – до окоченения и измождения… Берлога № 2, из которой нас уже дважды выгоняла хозяйка Клава, наконец пуста. Залезаем внутрь. Вот это да! Светится голубым, комфортная, с длинным лазом и большой родильной камерой. В лазе три полусферических расширения, первое из которых образует как бы подобие прихожей. Удивительно чисто – куда только звери прячут свои экскременты? Выпишу в дневник из полевой книжки основные параметры этой берлоги. Длина хода – 538 см. Родильная камера: длина – 210 см, ширина – 170, максимальная высота – 132.Толщина потолка над камерой – 25 см. Стены сплошь покрыты следами когтей. В центре – на месте лежки – круглое сильно обледенелое углубление с примёрзшими волосками. На дне выступает плоский камень. И вот что интересно и важно: устье берлоги всегда находится ниже прихожей и родильной камеры, чтобы тепло сохранялось в них, не выходило наружу. По этому принципу строят и эскимосы свои иглу – хижины из снежных кирпичей, вход всегда ниже пола жилого помещения, не иначе как у зверей научились. Вообще медведица – большая искусница: ей ведь в течение многих месяцев заточения в берлоге надо сохранять для себя и для медвежат и энергетический запас, и оптимальный режим в берлоге, тепловой и газовый».
«Прошлой осенью, в октябре, на этой терраске, я наблюдал в бинокль за одной медведицей. Как раз здесь она явно искала, где бы ей зарыться. Покопала снег, бросила, в другом месте покопала, в третьем. Трудно сказать, как она чует, какой глубины снег. Как будто лот у нее есть, носом чует и глубину, и плотность снега. Сначала не могла зарыться, наконец снег ей подошел, нашла что искала. И вот тут я единственный раз видел, как медведица устраивает берлогу и залегает в нее… Очень быстро делается: передними лапами выбрасывает снег – и из-под ног, и из-под брюха, роет, роет, углубляется, быстро закапывается. И вот уже не видно ее совсем, только холмик снега снаружи. Ну, за полчаса примерно, быстро – не прерывается, не отдыхает ни минуты. Это уникальный был случай – видеть, как медведица залегла…
Только представить, в прошлом октябре она залегла в эту берлогу, ветер намел над ней прочную снежную крышу, долгую полярную ночь лежала там, в темноте, в своей загадочной летаргии. Потом где-то в январе очнулась, чтобы родить своих медвежат, – а рождаются они слепыми и глухими, с розовой кожицей в редкой шерстке, совершенно беззащитными, весом шестьсот-семьсот граммов. Выкармливала их своим густым молоком до самой весны, ловила момент, когда можно вскрыть убежище и выйти наружу, чтобы приучить зверят к свету, холоду и ветру. И уже прорыла дыру, но тут грянула пурга и опять запечатала ее с медвежатами. Двое суток она пурговала, как и мы, а когда наконец вскрыла берлогу, впервые после полярной ночи вышла на волю, осмотрелась и обнюхала горизонты,– и вот тебе, в этот самый миг два непонятных существа вскакивают перед ней. Инстинкт преследования не успел сработать, нас спасло ее удивление. Судьба приготовила нам двойной подарок. Во-первых, говорит Стас, таких случаев – как медведица выходит из берлоги после спячки – в научной литературе тоже нет. Получается, мы сделали открытие, только ради этого стоило сюда ехать. Видели то, что не видел ни один человек? А ещё стенали, что не везёт!»
Нет, Виталий Александрович определённо не мог пожаловаться, что ему не везёт на острове Врангеля!