Лев Михайлович Саватюгин – главный научный сотрудник отдела координации и планирования Российской научной арктической экспедиции на архипелаге Шпицберген (РАЭ-Ш) Арктического и антарктического научно- исследовательского института. Доктор географических наук. Специалист в области гляциологии [наука о льдах и ледниках, изучающая их формирование, движение и влияние на климат и окружающую среду]. Участник высокоширотных экспедиций в Арктике и Антарктике. Один из разработчиков методики бурения шельфовых ледников. Работал на дрейфующей станции «Северный полюс - 26». Возглавлял полярную обсерваторию в Амдерме. Автор и соавтор более 150 научных и научно-популярных работ и 17-ти монографий. Награждён орденами Почёта и «За морские заслуги». Лауреат премии Правительства Российской Федерации. Почётный полярник.

01:30 – о поиске себя
03:50 – о знакомстве с Крайнем Севером
06:30 – о воплощении мечты
09:00 – об уникальных достижениях
11:30 – о работе в Амдерме и СП-26
14:30 – об экстремальных ситуациях
15:20 – о разнице между ожиданием и реальностью

В 1955 году Лев Михайлович закончил школу в Ленинграде и поступил в военно-морское училище. Но очень быстро понял, что жить по строгому регламенту ему не нравится.

«Подчиняться командирам мне не нравилось, я думал – как это всю жизнь подчиняться? И я решил уйти из училища. Меня вызвал контр-адмирал, начальник военно-морского училища. И говорит:
– Рекомендую остаться.
А я отвечаю:
– Нет, я решил – всё, ухожу.
Он говорит:
– Ну тогда пойдешь служить матросом. Знаешь, куда я тебя отправлю? Туда, где кроме белых медведей ничего и нет.
Я говорю:
– А я как раз туда и хочу».

Но на Крайний Север Льва Саватюгина всё-таки не отправили. Он служил на Балтийском флоте. И там впервые увидел суда, которые ходили в высокие широты.

«Сижу на берегу и вижу в порт заходит судно. На его борту самолет разобранный. Я спросил: “Что это?”. А мне говорят, что это из Антарктиды “Обь” возвращается [«Обь» - советский дизель-электроход ледового класса, флагман Советских антарктических экспедиций в 1955-1975 гг. – прим. редакции]. Думаю, ничего себе – мы здесь сидим, а они Антарктиду ходят. Где это вообще? Тогда и в школах-то про Антарктиду не учили ничего. Это даже не космос, а еще дальше, наверное. Я так посмотрел, удивился, и что-то там в голове отложилось».

После службы Лев Михайлович поступил в Ленинградский электротехнический институт и отучившись там некоторое время, попал на практику на завод «Светлана», где производили лампы накаливания. И понял, что снова сделал неверный выбор.

«Я убедился, что неправильно выбрал профессию. На заводе Светлана работать – это лампочки выпускать всю жизнь. Мне это не очень понравилось. Я взял академический отпуск и решил “поискать себя”. И сразу уехал в экспедицию на Кольский полуостров».

На Крайнем Севере Лев Михайлович сплавлял лес, потом работал на буровой вышке. Но в какой-то момент решил забраться ещё дальше от цивилизации и поехал на Чукотку.

«С двумя своими приятелями мы отправились на Чукотку. У нас не было денег, чтобы до туда быстро добраться. Мы поехали сначала на поезде до Новосибирска, потом надо было доехать до Владивостока, но деньги закончились. Чтобы подзаработать, мы поехали в Бийск на целину. Поработали лето на целине, денег поднакопили и добрались до Магадана».

Из Магадана Льва Михайловича с друзьями как комсомольцев отправили работать на горнодобывающий комбинат в Иультин [упраздненный в 1998 году посёлок городского типа в Иультинском районе Чукотского автономного округа – прим. редакции]. Поработав на комбинате, Саватюгин перевёлся в Восточно-Чукотскую геологоразведочную экспедицию, которая занималась поисками золота. Тогда-то Лев Михайлович и оказался впервые на берегу Северного Ледовитого океана.


«Мы из тундры на побережье приехали на тракторе. Я смотрю – на берегу огромные торосы, лёд. Думаю, кто же изучает этот лёд, эту природную силу? Спросил у солдатиков, которые там были – никто не знает. Говорят: - А ты сходи на полярную станцию и узнай, кто изучает. Они же за погодой следят и все знают. Я пошёл на полярную станцию. Мы в тундре всегда какие-то оборванные ходили, даже спали в валенках или торбасах. А начальник полярной станции выходит в тапочках, я даже удивился. Я спрашиваю: - А где вообще вашей профессии можно научиться, чтобы эти льды изучать? Он говорит: - В Гидрометинституте в Ленинграде».


Учёба

Лев Михайлович вернулся в Ленинград и поступил в Гидрометеорологический институт на кафедру океанологии. Во время учёбы проходил практику в Арктическом и антарктическом институте в отделе краткосрочных ледовых прогнозов. Там ему довелось помогать самому Алексею Трёшникову [Алексей Фёдорович Трёшников – советский океанолог и географ, академик АН СССР, с 1960 по 1981 год был директором ААНИИ, в его честь названо научно- экспедиционное судно «Академик Трёшников» - прим. редакции].

«Ко мне приходит Соколов Анатолий Леонтьевич, мой куратор, начальник отдела краткосрочных ледовых прогнозов и говорит: - Я видел у тебя почерк хороший, ты буквы красиво рисуешь. Нужно Алексею Фёдоровичу на карте кое-что нарисовать. Сходи, он тебе объяснит, что делать. Для меня, студента, поход в кабинет к Трёшникову – это событие. Пришел к нему, а у него на стене висела огромная карта Северного Ледовитого океана. Он попросил меня для наглядности нарисовать ему маршруты всех дрейфующих станций ῝Северный полюс῝, а их тогда 10 штук уже было. И вот я у него в кабинете на стульчике разноцветными чернилами и широкими плакатными перьями все эти координаты и точки, наверное, недели две рисовал».

После окончания вуза Лев Михайлович поступил в аспирантуру Арктического и антарктического института и защитил кандидатскую диссертацию. 

«Я остался в институте. А раньше, если ты защитился, то должен был два- три года отработать в Арктике. Я собирался в Арктику поехать, а мне сказали, что сейчас мест нет, но случайно освободилось место в отделе Антарктических исследований. И через год я поехал в Антарктиду на дизель- электроходе “Обь”. Об этом я написал книжку “Моя первая Антарктида”».


Изучение льда

В общей сложности Лев Михайлович был в Антарктиде девять раз. Четыре раза там зимовал. Строил на станции Молодёжная ледовый причал и взлётно- посадочную полосу. Бурил шельфовые ледники Новолазаревский и Шеклтона. Участвовал в разработке уникальной методики бурения.

«Ледники – это такие ῝ледовые книги῝ с информацией о климате прошлого. По структуре льда и по содержанию различных химических элементов мы определяем, что было с климатом раньше. Возраст определяем по так называемым реперным горизонтам. Например, когда-то существовал вулкан, пепел от которого остался на всём Земном шаре. Слои пепла остались на поверхности, а потом ушли в лед, сверху насыпало новый снег. По содержанию этих веществ и определяем, где какой был климат». 

В начале 80-ых годов прошлого века Льву Михайловичу пришлось уйти из института, и он на два года уехал в Амдерму, где возглавил полярную обсерваторию. Попал он туда благодаря Артуру Чилингарову. 

«Он меня сам позвал в Амдерму. Он был начальником Амдерминского управления Гидромета и предложил мне приехать. Он собирался кандидатскую писать, и хотел, чтобы мы вместе что-нибудь придумали. А когда я приехал, его уже перевели в Москву. Так что я с ним не работал, но хорошо знаком. Он у нас в Арктическом и антарктическом институте был секретарем комсомольской организации. Когда он зимовал на Беллинсгаузене, то делал там факультативную работу по океанологии, и я после этого у него принимал эти научные материалы».

Вернувшись из Амдермы Лев Михайлович получил должность старшего научного сотрудника в научно-исследовательском институте географии Ленинградского государственного университета. И в качестве океанолога отправился на дрейфующую станцию «Северный полюс-26».

«Мы привезли наши приборы, которые замеряют течение, соленость, температуру воды. Эту гидрологическую аппаратуру опускают на специальных лебедках на разные горизонты. И мы сделали такую штуку – автоматический измерительный комплекс. Вертушки и лебёдки работают автоматически, запись идёт на приборы и передаётся через телетайп. Тогда не было компьютеров. Этот измерительный комплекс потом представляли на ВДНХ и мне даже дали серебряную медаль участника».

На этой же станции испытывали спутниковую аппаратуру для определения точных географических координат.

«Это сейчас у всех в телефонах есть GPS, а тогда это была сверхсекретная аппаратура огромных размеров. С её помощью мы получали координаты. Следили за направлением течений, за дрейфом, и по координатам определяли пройденное расстояние. В день определяли до 50 координат – это была первая такая «пионерская» работа в Арктике».


Полярные трудности

Во время своих экспедиций Лев Михайлович не раз попадал в экстремальные ситуации. Однажды ему с двумя коллегами пришлось провести почти пять месяцев на Северной Земле в ожидании вертолёта. Когда за ними наконец прилетели, у полярников из продуктов оставалось всего полмешка гречки. В другой раз он оказался на отколовшейся льдине в Карском море. 

«Нас оторвало на льдине в Байдарацкой губе. Это была группа Шпаро [Дмитрий Игоревич Шпаро – полярный путешественник. – прим. редакции], я у них был инструктором по исследованию льда. И вот нас оторвало и больше недели таскало по Байдарацкой губе. Кругом весь лёд был разломан. Вертолетом нас спасли».

Сейчас Лев Михайлович занимается организацией экспедиций на архипелаг Шпицберген, где при его участии был создан Российский научный центр, в котором в том числе изучают климат в Арктике. 

«Раньше у нас в стране было около 60 тысяч полярных и гидрометеорологических станций, которые собирали информацию и давали прогноз погоды. Во время войны вокруг них создали закрытые зоны, и прогноз был засекречен, но был довольно точный. Были точные прогнозы для авиации, для моряков – когда туман будет, где какие течения, какой толщины лёд. Но потом станций стало меньше, появились автоматические станции, и прогнозы резко ухудшились. То есть чем больше у нас будет станций, тем точнее будет прогноз». 

На кабинетную работу Саватюгин перешёл относительно недавно. В экспедиции он ездил чуть ли не до 80 лет. Для молодых людей, которые, как когда-то сам Лев Михайлович, мечтают оказаться в высоких широтах, у него есть один короткий, но очень ёмкий совет. Нужно быть готовым к тому, что работа полярника окажется совершенно не героической и даже не романтической.

«Если уж ты попал в Арктику, то готовься делать любую работу. Особенно заметно по новичкам, которые в Антарктиду едет – он еще ни разу там не был, а уже чувствует себя героем. Приезжает на станцию, скажем, врач или инженер и уже ходит такой важный. А его посылают вывозить фекалии или чистить картошку, или грузить бочки. Ну, в общем, такие работы рутинные, тяжелые. И он через неделю думает – зачем я сюда приехал? И вот на этой рутинной работе такие герои быстро выдыхаются».