Юрий Петрович родился и вырос вдали от морских берегов – в Бишкеке. Об Арктике в детстве не думал, но зато уже с малых лет мечтал изучать океан.

 «Я просто хотел стать океанологом. Почему-то мне такая мысль пришла лет в 14. В то время было очень мало развлекательных программ, но одной из лучших была познавательная программа Сенкевича ῝Клуб кинопутешественников῝. Там часто показывали фильмы об исследователях океана, о животных, которые живут в море, о рыбах. Это было очень интересно. Плюс мы в то время восхищались приключениями Кусто. Это тоже показывали в передаче».

К слову сказать, с Жаком Ивом Кусто Гудошникову посчастливилось познакомиться лично – во время работы в Антарктиде. Но когда молодой выпускник выбирал ВУЗ для поступления, он даже не предполагал, как сложится его жизнь в будущем.

В Москве и Ленинграде было несколько учебных заведений, где готовили инженеров-океанологов. Свой выбор Юрий остановил на морском училище имени Макарова.

«В то время в Макаровке был арктический факультет, где было три группы – там готовили гидрографов, метеорологов и океанологов. Я целенаправленно решил поступать на специальность океанолога».

За время учебы Юрий Гудошников дважды проходил практику в составе морских экспедиций. Первая его поездка была в тропические воды у побережья Африки. А вторая проходила уже в Балтийском и Северном морях, где Юрий Петрович занимался экологическими исследованиями. Именно после этой поездки молодой инженер и определился со своим будущим местом работы. После окончания училища Юрий Петрович сумел убедить комиссию направить его в Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт.

«Мне стало интересно. Нам лекции читали, что Арктика – это кухня погоды, что все формируется именно там, что нужно превозмогать себя, что не так просто там работать. Вот какой-то такой у меня был посыл. Я благодарен тому человеку из Москвы, из главного управления Гидрометеослужбы, он сказал: ну раз он такой настырный и так он хочет, ладно, найдем мы ему место. И отправили меня работать в Арктический институт».

Весь первый год работы в институте Юрий Петрович знакомился с Арктикой исключительно по старым документам. Его приняли в отдел долгосрочных ледовых прогнозов и отправили в архив собирать и систематизировать первичные данные. Но спустя некоторое время молодому специалисту предложили заняться полевыми экологическими исследованиями.

«Стала появляться в прессе, в новостях информация о случаях разлива нефти в Арктике, о том, как это влияет на состояние ледяного покрова, на экологию. На следующий год летом я уже поехал в экспедицию в Арктику. Это была морская экспедиция. Тогда существовали ледовые патрули, это было такое, международное решение».

Исследовательские группы занимались изучением состава воды, проводили гидрохимический анализ образцов, устанавливали степень загрязнения океана. К слову сказать, тогда угроз для экологии северных морей исследователи не обнаружили.

«Мне, честно говоря, понравилось эта первая экспедиция. Три с половиной месяца мы работали в Баренцевом, Карском морях, на Обской Губе. Не было большой загрязнённости. Я сейчас не могу в цифрах сказать, но обеспокоенности они ни у кого не вызывали. Не было такого, чтобы мы где-то находили пятна нефтепродуктов».

Кроме этого, Юрий Петрович принимал участие в зимних экспедициях. Жил на дрейфующих станциях, участвовал в так называемых «прыгающих» экспедициях «Север».

«Задача была на самолёте Ан-2 (῝кукурузнике῝) вылететь в море на точку с нужными координатами. Самолёт садился на лёд, мы делали лунки, или майну, если нужно было какие-то большие приборы использовать. Опускали это всё в воду, потом поднимали, измеряли температуру, отбирали пробу воды и так далее. Потом летели на следующую точку. И так за день две-три точки. Если точка далеко, то одна. Вылет занимал часов семь-восемь. Летали обычно на двух, а если на далёкие точки, то на трёх самолётах. Один как танкер, в двух других – оборудование и специалисты».

Данные, которые собирали полярники, нужны были не только для проведения научных исследований, но также использовались в нуждах Минобороны.

Юрий Петрович изучал не только свойства воды, но и ледяные покровы океана. По итогам своих поездок написал и защитил диссертацию по химическим свойствам морского льда, став кандидатом географических наук. После этого ему предложили отправиться в Антарктиду и возглавить полярную станцию. Именно там Юрий Петрович и познакомился с Жаком Кусто.

«Тогда у него была такая миссия – он взял детишек с разных континентов. Желтых, черных, белых. И на своем судне они туда пришли, чтобы построить иглу мира. То есть снежный дом. Они у нас остановились, мы пообщались. Мне было очень интересно».

Также в Антарктиде Юрий Петрович встретился и подружился с писателем и журналистом Юлианом Семёновым. Это автор таких знаменитых произведений, как «Семнадцать мгновений весны», «Петровка, 38» и «ТАСС уполномочен заявить».

Вскоре Советский Союз распался, и финансирование полярных научных исследований практически прекратилось. Денег и экспедиций не было. Учёным пришлось учиться выживать в условиях рыночной экономики.

«Мы с Зубакиным [Геннадий Константинович Зубакин, океанолог, именем которого сейчас названа лаборатория ῝Арктик-шельф῝] поговорили: давай, [мол], попробуем создать такое подразделение, которое будет востребовано. Мы знали, что нефтегазовые компании планируют идти в Арктику. Я говорю: Гена, у нас из оборудования ничего нет. У нас только один бур. Мы называем его "машинкой Казанцева"».

Тем не менее, на базе Арктического института учёным удалось создать лабораторию «Арктик-шельф», и они начали искать клиентов. Сначала проводили исследования по заказу Норвежского полярного института. А после 1998-го года появились деньги на изыскания в юго-восточной части Баренцева моря.

«Туда достаточно эффективно вкладывать деньги. После этого Варандейский терминал построили. Приразломное месторождение построили. Все, начиная от конца 90-х и нынешнего времени, все крупные [объекты] инфраструктуры, заводы по сжижению газа, терминалы, – все это построено с нашим участием».

Задача Юрия Петровича и сотрудников его лаборатории – проводить изыскания и определять, какие природные явления могут повлиять на целостность морских сооружений – причалов, терминалов и буровых платформ. Они рассчитывают силы морских течений, состав и состояние грунтов, ледовую опасность. В том числе угрозу айсбергов.

«В свое время, ещё в 90-е, у нас была такая аналитическая работа, чтобы создать атлас или базу данных по айсбергам Баренцева моря. То есть, в западной части арктического региона. Когда мы приступили к Штокмановскому проекту, чиновники взяли и как особо опасный объект айсберги вычеркнули, так как там никто не видел в той акватории айсбергов. Мы говорим: ῝Не видели сейчас, это не значит, что их там нет῝. И вот мы в 2003 году выходим из Архангельска и идём на Штокмановское месторождение. Приходим в акваторию Штокмановского месторождения, а вокруг нас царство айсбергов! Сто с лишним айсбергов. Самых разных размеров, от обломков до размеров в несколько футбольных полей».

Чтобы айсберги не повредили морские сооружения, в России стали разрабатывать методику их буксировки. В составе исследовательской группы был и Юрий Петрович.

«Мы прикинули, что нужно начать с простого – веревка нам нужна. Полипропиленовый канат, который не тонет. И достаточно прочный. Мы попросили специалистов, кто производит, прочитать, какую нагрузку он выдержит. Купили его и отвезли на "Сомов" [арктической судно]. Первые эксперименты мы решили провести с помощью "Сомова", выбрать небольшой айсберг, просто как технологично это сделать».

Технология буксировки айсбергов на первый взгляд довольно проста – его обвязывают канатом, длина которого, кстати, два километра, а потом начинают потихоньку тянуть. Но рассчитать все нагрузки, которые действуют на канат и на судно, гораздо сложнее.

«Нашли айсберг. Причем айсберг был вморожен в небольшое ледяное поле. ῝Сомов῝ пришвартовался к этому ледяному полю, сотрудники сошли на лед, обвели канат вокруг этого айсберга, потом закрепили его на ῝Сомове῝ и потянули. В общем, когда придали импульс, он двинулся, вышел из этого поля, ну и потом лопнул канат. Еще не отработаны были технологии без рывков. Но все равно эксперимент был успешный».

За эти исследования Юрий Петрович получил Государственную премию, которая дополнила внушительный список его достижений.

Сейчас Юрий Гудошников сам в экспедиции уже не ездит. Говорит, что решил уступить дорогу молодым. Но новым сотрудникам перед каждой поездкой всегда даёт один совет – быть людьми.

«Я советую, смотри на старших, как люди работают. Если ты проявишь себя в первый раз плохо, это последний раз, когда ты едешь в экспедицию. Просто реально, когда мы начинаем где-то работать в очень стесненных, суровых условиях, все зависят друг от друга. Взаимопомощь, взаимовыручка – это очень важно».

О том, что он связал свою жизнь с Арктикой, Юрий Петрович никогда не жалел. Он прошёл весь путь от студента-практиканта до руководителя крупной лаборатории. В его жизни были и взлёты, и падения. Но когда Арктика ставит полярников в трудные положения, то тем самым только закаляет их. Не стала исключением и судьба Юрия Петровича. В Арктике сформировался его характер, и он за это ей благодарен.

«Я жил счастливой жизнью. У меня любимая работа и коллектив, который, я надеюсь, меня уважает. Не знаю, любят или нет, но хотелось бы. У меня любимая семья, мы с супругой будем в следующем году отмечать золотую свадьбу. У меня дочь и четыре внука».